— Нет-нет, хорошие! Это с куклой. Испорчена трудоемкая часть работы.
— Жизнь такова. День хороший, день плохой. Вам это прекрасно известно.
Вера хотела достать чашечек, но не дошла до буфета и внимательнее посмотрела на Марию. Казалось, они говорили о чем-то другом. Помощница ответила взглядом со значением. Внутри что-то свело и ладошки взмокли.
— В-вы хотите что-то…
— Нет, ничего я не хочу. Ничего не хочу знать и ничего не хочу видеть. Живите как знаете!
— Это все недоразу…
— Все я разумею! Не вчера родилась. Оба хороши!
— Так вы знали, что он мне…
— Ничего не хочу знать.
— Да что вы меня перебиваете!
— Чтобы вы не наговорили лишнего. Пусть все идет, как будто этого разговора не было.
Наконец Вера увидела то, что упускала с самого начала. Ссутулившуюся спину Марии Степановны, горькие морщинки, разлетавшиеся в стороны от носа. Грусть, а не осуждение.
— Вы… вы расстроены? Из-за нас?
— Да не берите в голову! Что вам!
— Простите меня, пожалуйста. Не хотела втягивать вас. И мне не все равно. Но…
— Да будет вам. Не оправдывайтесь.
Добиться более внятного ответа не получилось. В кухню влетела переодетая Каролина, а за ней спешила няня и тут же принялась объяснять вид своей подопечной.
— Мы немного баловались водой.
— Очень знакомо. Вам тоже досталось, как я вижу.
— Это лишь вода — высохнет, — бесцветным голосом ответила няня.