— Ох, бедная. Она тебя любила и думала, что может что-то исправить.
— Тебе станет легче, если я скажу, что ее самолюбие пострадало сильнее, чем сердце?
— Откуда ты знаешь?
— Потому что большая часть слухов о том, какая мы «чудесная пара» — ее рук дело.
— Ну и что. Даже если она держала лицо, это не значит, что не любила. Ты позволял ей формировать определенное мнение о вас как о паре.
— Вообще-то не позволял и не поощрял ее тягу превращать в репортажи наши ужины и прочие появления в общественных местах. И всегда находились подружки или клиентки ее студии, которые восторгались нами как парой.
— Замуж хотела?
— Возможно. Но не давал авансов и обещаний.
Вера молчала, изо всех сил сдерживая замечание, что и ей, вообще-то, не дает обещаний. Признания хорошо, конечно, а дальше-то что?
Он словно прочитал мысли.
— Не проецируй мои прошлые отношения на наши с тобой. Они сильно отличаются. Я стараюсь не зацикливаться на том, где и что сломал твой муж в твоем отношении к мужчинам. Будем чинить по мере обнаружения повреждений.
— Звучит так, будто ломают только мужчины. И что чинить — только ваша прерогатива.
— Не только. Но я уже говорил, что женщины более уязвимы. Хотя видал я кровожадных дамочек, готовых снять с бывшего мужа последние трусы, но все равно остаюсь при своем мнении. Женщинам сложнее во многом. Ни один мужик столько не вывезет.
— Поэтому ты не швырнул ей в лицо правду.
Вера произнесла это утвердительно. Виктор не дал прямого подтверждения. Оставив в стороне его бывшую, Вера достала на обсуждение следующий важный вопрос:
— Ты не любишь детей?
— Вер, я мало смыслю в детях. Они меня не бесят, но я ничего о них не знаю. Мне некогда ездить на семейные обеды и притворяться, что помню имена всех пони из мультфильма. С твоей дочерью я буду пытаться найти общий язык. Это все, что я обещаю сейчас.
— А как же продолжение рода?
— На данный момент не мой приоритет.
— А если ты передумаешь и захочешь общего ребенка?