— Ладно, — сказала я отрешенно, стараясь не показывать своих эмоций, и встала, чтобы уходить.
Почти подойдя к двери, Стас остановил меня, повернув к себе и поцеловал. Но внутри меня ничего не ёкнуло, не произошло того волшебного чувства, которое всегда возникало при его поцелуях. Мой огонек, который раньше так ярко горел при его прикосновениях, угас, оставив после себя лишь пустоту и непонимание.
«Неужели всё кончено?» — подумала я с грустью, отстраняясь от него.
— Тогда до вечера, — сказал Стас, и я кивнула, не проронив ни слова.
Выйдя из кабинета, я почувствовала себя опустошенной и разбитой, словно меня выжали до последней капли. Все мысли, чувства и эмоции, которые я так тщательно пыталась сдержать в себе, вырвались наружу. Мне хотелось убежать куда-нибудь подальше, где меня никто не увидит и не услышит, где я смогу остаться наедине со своими мыслями и чувствами, где я смогу выплакаться и выкричаться, не боясь, что меня кто-то услышит. Но я понимала, что это невозможно, что мне нужно остаться здесь, и дождаться вечера, чтобы поговорить со Стасом и выяснить всё до конца, чего бы это ни стоило. Оставшийся рабочий день прошёл для меня как в тумане. Я не могла сосредоточиться на работе, все мои мысли были о Стасе и о том, что произошло между нами. Мне было очень грустно и обидно от того, что он так поступил со мной, что скрыл от меня важную часть своей жизни, что не доверил мне свои тайны и переживания.
Вечером, приготовившись к встрече со Стасом, я чувствовала себя как на иголках. Я ждала его с волнением и страхом, не зная, что он скажет и как всё это закончится. Мне было страшно представить себе, что будет и чем это всё закончится.
Ожидая девяти часов, я вдруг услышала музыку. За стеной, в квартире у Кости, опять заиграла музыка. «Неужели ему в клубе недостаточно?» — промелькнула у меня мысль, но, несмотря на это, мне стало чуть легче. Музыка играла не так громко, как обычно, а от осознания того, что она доносится из квартиры Кости, становилось спокойнее. Сама не знаю, почему. Вдруг я услышала знакомую мелодию, потом ещё и ещё. Я поняла, что эти песни играли в клубе, в «Капкане». «Странно, — подумала я, — может, вся его музыка из клуба или это его музыка для клуба?» Мысли путались в голове, и я не могла понять, что происходит. «Зачем он включает эту музыку? Что он хочет этим сказать?».
Время тянулось мучительно медленно, каждая минута казалась вечностью. Я то и дело поглядывала на часы, отсчитывая секунды до прихода Стаса. Мне было страшно, но в то же время я понимала, что этот разговор необходим, что от него зависит наше будущее. Наконец, девять часов пробило, и я услышала звонок в дверь. Сердце забилось быстрее, и я, глубоко вздохнув, пошла открывать. На пороге стоял Стас, такой же красивый и загадочный, как всегда. Но в его глазах я увидела что-то новое, что-то, что раньше не замечала. Может быть, это была грусть, а может быть, что-то еще более глубокое и сложное.
— Привет, — сказал он, и я кивнула в ответ.
Мы прошли в гостиную и сели на диван друг напротив друга. Рядом сверкали огоньки на ёлке, а за окном шёл снег. Некоторое время мы молчали, не зная, с чего начать этот трудный разговор.
— Ну что ж, — наконец сказала я, — давай поговорим.
— Тихо, — перебил он меня, приложив палец к губам. Я замолчала в ожидании. — Это что такое? — спросил он с явным недовольством, его брови сошлись на переносице, а взгляд стал напряженным.
— Ты про что? — не поняла я, оглядываясь по сторонам, словно пытаясь найти источник его раздражения.
— Про музыку, про что ещё? — раздраженно ответил он, его голос стал резким и нетерпеливым.
— А, музыка, — наконец поняла я, услышав доносящиеся из-за стены приглушенные звуки. Я уже настолько привыкла к ней, что и забыла совсем о ней. — Это музыка из квартиры Кости.
— Часто он так? — нахмурившись, спросил Стас, его лицо выражало крайнее недовольство.
— Да не то, чтобы часто, — пожала я плечами, — в последнее время я почти её не замечаю, она стала для меня фоном, чем-то вроде белого шума.
— Ты не замечаешь, а я не могу разговаривать под этот шум, — недовольно пробурчал он, его голос был полон раздражения. — Пойду схожу к нему, поговорю с ним.
Он встал и решительно направился к двери, готовый высказать Косте всё.
— Постой, — остановила я его, — может, не стоит? Он же всё-таки…