Наконец, столпившиеся перед вездеходом братья расступились и пропустили вперёд согбенного, но вполне себе шустрого, старца. Тот, на удивление, выглядел миролюбиво и даже помахал мне рукой.
— Грандмастер Флавий, не ожидал увидеть вас так скоро. Что случилось?
Я не стал лебезить и решил высказать свою позицию сразу же. Не время распевать дифирамбы. Думаю, такой подход понравится и старику тоже.
Настоятель обошёл выложенную перед ним кучу трупов, осматривая место побоища.
— Мы немного опоздали, Евдоким, — Флавий проигнорировал мой вопрос, обратившись к одному из паладинов. — Ты был прав.
От толпы отделился укутанный в рясу старец и встал по правую руку от настоятеля. Иссохшие бледные руки, синюшные губы, безжизненные тусклые глаза. Внешне он мало чем отличался от нежити, причём, не первой свежести, но двигался достаточно резво. Старики обычно медлительны, как, например, тот же Флавий, а этот… в общем, странный какой-то.
И да, где-то я его видел. Совсем недавно.
Евдоким откинул капюшон и я признал в нём того самого паладина, что помогал мне отбиваться от некромантов после дуэли с Караченцовым, несостоявшегося ухажёра Тимирязевой Марины. Этот Евдоким ещё заявился на праздник в костюме и сандалиях. Помнится, после отражения атаки он изменил ко мне своё отношение и внёс немалый вклад в принятое грандмастером решение.
Интересно, о чём таком он рассказал настоятелю, что тот пригнал сюда весь свой иезуитский приход?
Да и выглядит этот отец Евдоким несколько иначе, чем в нашу последнюю встречу. Будто над ним поглумились в застенках храмовой машины, как это сделали в своё время над Казимиром.
Отец Евдоким запустил костлявую руку в подсумок и извлёк оттуда двух крыс, в которых я сразу же признал своих соглядатаев. Их я отправил в здание Совета в Болотном, чтобы контролировать графа Сидельникова и его свору. За этим делом меня и застали покойный отец Апокриф и брат Казимир, а через несколько секунд на меня было совершено первое покушение некромантов «Чёрного лотоса».
Занятно! Каким образом эти крысёныши оказались у Евдокима? У меня ведь так и не получилось «опросить» моих маленьких шпионов. Неужели, за меня это сделал старик? Если так, то его кардинальные изменения во внешности объяснимы — он прибегнул к некоему ритуалу, чтобы считать информацию с нежити.
— Я так понимаю, эти «порождения» ваших рук дело, граф Пугачёв? — отец Евдоким протянул мне руку.
Скрывать или пытаться увиливать от очевидного было бы глупо, и я без тени сомнений кивнул, переняв своих мёртвых помощников.
— Мои. Объяснять, я так понимаю, вы ничего не станете, — с улыбкой ответил я.
— Ну почему же «нет»? — пожал плечами Евдоким. — В этом нет никакой тайны. Я наткнулся на них, когда в очередной раз посетил графа Сидельникова, Но не это главное. Главное хранилось в их памяти, граф Пугачёв.
Ловко же он меня скомпрометировал. И ведь уже не отвертишься, да и смысла в этом никакого нет.
Увидев, как я приподнял бровь, Евдоким улыбнулся сам себе и, заручившись одобрительным кивком настоятеля, продолжил.
— С самого начала вся эта возня вокруг вас показалась мне подозрительной. С чего бы это на ничем не примечательного графа из свободных земель ополчилась добрая половина княжества…
— Ну это вы преувеличиваете, отец Евдоким, — я прошёлся вдоль сложенных пирамидой трупов наёмников. — Всего лишь кучка бандитов, да и цель их как на ладони. Обычные стервятники.