– Адель, не подумай плохого! – тотчас замахала руками моя помощница. – Ты же сама должна понимать, как Я к этому отношусь, не так ли? Учитывая, что я у тебя на стажировке и то из милости.
– Да я понимаю, просто ты с таким шоком это сказала.
– Это чтобы дать понять как дико это выглядело для высшего света столицы. Все же сама дочь мэра, а не кто-то там. Вдобавок раньше Эванджелина признавала только тот вид заработка, который капает на счет в виде дивидендов от состояния предков. И тут – работа.
Сарочка авторитетно произнесла:
– За Рейчиком нашим в академию потащилась – закладкой клянусь!
Я лишь медленно кивнула, показывая, что согласна с выводами Книжули, и уже открыла было рот, чтобы задать несколько уточняющих вопросов, но не успела.
Зазвонил колокольчик. У нас посетитель.
– Я побежала! – тотчас подорвалась Лайна, отставляя чашку. – Ты пока спокойно допивай чай, а я если не справлюсь, то позову.
– Хорошо, – кивнула я, опускаясь обратно на стул, с которого оказывается уже успела встать.
Стоило Лайне выйти из комнаты, как Марель резюмировала:
– Вот и конкурентка у тебя нарисовалась, Адель. Притом не простая, а золотая.
– В прямом смысле. Папина гордость, и мамина радость. Золотая девочка, – согласилась Сара.
– Ну ничего, – я повела плечами. – Главное, чтобы лавку не подожгла, а остальное я выдержу.
На кухню зашел кот, несущий что-то в лапах. Этим чем-то оказалась злополучная газета, которой швырнула в меня Эванджелина, когда только появилась в лавке.
– Лучше давайте полюбопытствуем из-за чего эта «брульянтовая» так возмутилась!
И мы полюбопытствовали.
Практически сразу очень захотелось ругаться! Когда я переживала, что на прогулках за нами по кустам следит темная ведьма, я не предполагала, что бояться надо не только ее, но и всякой репортерской братии!
На первой же полосе была фотокарточка лода Рея, который обнимал за плечи смущенно потупившуюся девушку, и смотрел на нее так ласково, что это читалось даже через изображение.
Заголовок гласил «Блистательный лорд нашел утешение в объятиях обычной горожанки! Кто она, невинный цветок или коварная фурия?»
– Трындец тебе, Аделька, – с некоторым сочувствием покосилась на меня Сарочка.