Если бы отец был жив, он не стал бы гнать свою старшую дочь замуж, несмотря на то, что мне уже двадцать один. Но если бы я отказала и Артуру, то мачеха точно потеряла бы терпение и отправила меня с глаз долой в какой-нибудь дальний монастырь. Ведь в следующем сезоне должна дебютировать Элизабет, моя единокровная сестренка, и незамужняя старшая сестра может ей помешать.
Поэтому я мило улыбнулась Артуру, который подвел меня к столу и пошел к дяде, и взяла тарталетку с клубникой, хотя на душе у меня кошки скребли.
– Душераздирающее зрелище.
– Что вы сказали? – повернулась я к мужчине, который возник рядом со мной.
Эштон дра Гарт смотрел на меня с любопытством сытого кота, обнаружившего мышку: и есть неохота, и выпустить жалко. Высокий, зеленоглазый брюнет в темных брюках и нарочито небрежно расстегнутой рубашке – любому другому мужчине такая вольность в присутствии королевы не сошла бы с рук, но ходили слухи, что она испытывает к нему особое расположение.
– Я говорю – ваш танец с младшим Фирстом, – пояснил он. – Было больно смотреть.
– С чего вдруг? – спросила я, сдерживая раздражение. – По-вашему, я плохо танцую?
– Нет, и вы это знаете. Но в танце, как и во многих других вещах, – он со значением улыбнулся, – очень многое зависит от партнера.
Я вздернула подбородок и посмотрела прямо ему в глаза. Не такие зеленые как трава, скорее – зрелый виноград: мягкая зелень с теплым золотом.
– Вы считаете, что были бы лучшим партнером для меня? – прямо поинтересовалась я.
– Несомненно, – веско обронил он, и по потяжелевшему взгляду казалось, что думает он вовсе не о танцах.
Артур отчего-то терпеть не мог дра Гарта, и я быстро глянула вслед жениху, но тот исчез вместе с дядей.
– Хотели спросить разрешения потанцевать? – невинно поинтересовался Эштон.
– Мне не нужно ничье разрешение, – вспыхнула я. – Я могу танцевать, с кем захочу.
Мужчина согласно кивнул и, обняв меня за талию, направил в центр зала, а я осознала, что меня провели.
– Вы могли просто меня пригласить, – проворчала я, кладя руку ему на плечо. – Без всяких подначиваний.
– Я предпочитаю действовать наверняка, – усмехнулся он. – Особенно с женщинами. Вы могли отказать мне, а потом жалеть, сомневаться, переживать…
– Уж поверьте, я бы не стала плакать из-за одного пропущенного танца, – фыркнула я.
– И зря, – прошептал он мне на ухо. – Даже один танец, проведенный вами у стены, – преступление.
Его пальцы слегка сжали мои, а вторая рука опустилась чуть ниже лопаток, направляя меня так уверенно, будто я стала продолжением его тела. Я невольно сглотнула, когда его губы оказались совсем близко, а в голове мелькнула шальная мысль, что поцелуи Эштона дра Гарта, случись они вдруг, вряд ли можно было бы назвать умеренными. Он весь был полной противоположностью этому слову: слишком высокий, слишком плечистый, улыбался открыто и двигался так, словно был рожден танцевать.