– Не твоего ума дело, – ответила я. – Зови меня по имени – Амедея. Правильнее было бы госпожа, но не хочу, чтобы ты потом оговорился при дяде.
Он попытался сковырнуть браслет зубами, намылил запястье. Я наблюдала за потугами раба с растущим раздражением. Пощелкав пальцами, привлекла его внимание.
– Ты не снимешь его, как ни старайся. Так что привыкай к новому положению. Здесь не так уж плохо, согласись.
– Быть игрушкой богатой шлюхи? Завидная участь!
– Сам ты шлюха, – с достоинством ответила я. – Быть может, в твоих диких землях женщины и ложатся под каждого, кто приглянется, у нас же все иначе.
– То-то тебе расхваливали выдающиеся мужские стати рабов.
– Но я ведь не стала ждать новой партии и взяла посредственного тебя.
Геррах осклабился и выпрямился передо мной во весь рост.
– Ты серьезно? – спросил он.
– Сядь уже и убери с глаз моих это все, – досадливо махнула я рукой. – И слушай дальше. План такой: через неделю приезжает мой дядя. К этому сроку мне надо обтесать тебя настолько, чтобы ты смог сойти за приличного человека. Времени совсем мало. Неделя – это семь дней.
– А семь – это сколько? – уточнил Геррах.
Я начала загибать пальцы, но поймала его насмешливый взгляд.
– Я научу тебя пользоваться столовыми приборами, танцевать, играть в нарды и поддерживать беседы на общие темы, – продолжила я сердито. – На людях мы будем разыгрывать взаимную любовь. Быть может, даже придется сделать вид, что ты обесчестил меня до брачной церемонии, чтобы у дяди не осталось выбора, лишь только отступить.
– Из меня так себе актер, – пожаловался Геррах. – Я дикий варвар, воин, не знающий слов любви. Давай лучше я обесчещу тебя по-настоящему.
– Ты издеваешься надо мной? – вспыхнула я.
– Что ты, госпожа Амедея! – искренне возмутился он. – То бишь просто, без госпожи.
– Я дам тебе свободу, – сказала я, и он тут же умолк, пристально глядя на меня непроницаемо черными глазами. – Через год. Мне исполнится двадцать один, и дядя отстанет от меня со своими матримониальными планами. Матримониальные – это…
– Я знаю, что это значит, – перебил меня Геррах. – Ты клянешься? Ты даешь слово, что снимешь с меня свой поганый браслет и подпишешь вольную?
– Клянусь, – сказала я.
– Не знаю, можно ли тебе верить, – протянул он.