– Она тебе сказала? – понял Эммет.
– Да, – я промокнула слезы, выступившие в уголках глаз, но спохватилась: – Мама ведь уже не очень молода.
– Не беспокойся, – сказал Эммет, подливая мне вина в бокал. – Я слегка подлечил ее, после всего… Она будет в порядке. Так что за нового Лефоя.
Я отпила глоток и спросила:
– Ты рад?
– Еще спрашиваешь, – возмутился он. – Да я в восторге!
– Но тебе ведь придется делиться наследством, – сказала я, и Эммет укоризненно посмотрел на меня.
– Какие глупости ты иногда говоришь, Арья. Это всего лишь вещи.
Вот бы и Родерик так думал. Но для него, кажется, Адалхорт значил куда больше. Он так и пропадал у Стены и возвращался за полночь. От него несло хаосом и дымом, и на уроках мы разговаривали куда чаще, чем наедине. В патруль явился какой-то важный человек из Совета Шести, чтобы проверить, как идет подготовка к Охоте и как выполняется приказ о магах огня. А я старалась лишний раз не лезть к Родерику, не в силах избавиться от чувства вины.
Это все из-за меня. Я убила императора, и теперь всем тем магам придется идти в хаос. Рурк как-то рассказал про старика, который занимался тем, что грел баню – его искры хватало лишь на это. А теперь он ждал начала Охоты, и кто знает – сумеет ли он ее пережить.
– Ты в порядке? – спросил Эммет, возвращая пустой бокал на стол.
– Все хорошо, – соврала я.
– Может быть, хочешь посмотреть мою комнату? – предложил он, хитро улыбнувшись.
– Вообще-то мне и правда интересно взглянуть, – призналась я. – Если ты пообещаешь вести себя скромно.
Эммет тяжко вздохнул и подал мне руку.
– Я попытаюсь, – пообещал он, ведя меня прочь от праздничного стола, мимо оркестра, через украшенный символами шести стихий зал, где проходила церемония. – Однако ты ведь знаешь: все течет, все меняется, а словам вообще веры нет.
Мы поднялись по мраморной лестнице, прошли по коридору, так что музыка стала глуше, и Эммет открыл передо мной дверь.
– Прошу, – он галантно взмахнул рукой, приглашая меня войти.
***
Я прошла в комнату, и дверь за моей спиной тихо закрылась, вовсе отрезая шум музыки и людских голосов. Синие стены, паркет кое-где вспучился, точно его не раз заливали водой, за огромными окнами мерцали огни Фургарта.