– Я вижу себя возле памятника, – сказал он. – Это довольно странно. Я решил посетить собственную могилу? И без букета? Не верю.
– Давайте попробуем без контакта, – заявила Миранда, выдернув руки из-под ладоней некроманта.
– Как скажешь, – согласился он. – Если сложно с надгробьями, попробуй представить что-то свое. То, о чем часто думаешь.
Картинка была такой яркой и четкой, как будто Миранда проживала ее заново: высокий мужчина, что ведет ее в танце, так утонченно красив. На нем костюм, который идеально подходит к ее платью, и все вокруг уверены, что они пара. На его правой щеке едва заметная сеточка шрамов, брови темные и густые, волосы белые, а глаза зеленее травы. А потом все вокруг растворяется словно в тумане, и усмешка на тонких губах исчезает, он склоняется ниже…
Касание губ такое нежное, что дыхание перехватывает, а тело становится легким, почти невесомым…
Миранда тряхнула головой, прогоняя наваждение, и открыла глаза.
Изергаст склонился над столом и смотрел прямо на нее, и в его глазах было такое… Миранда распахнула ресницы, впитывая детали чужой фантазии, которая жила, дышала и двигалась, и казалась такой реальной, что кожу обжигало поцелуями, а тело чувствовало каждое прикосновение, каждый толчок… Белые волосы шелком скользят по обнаженной коже, тонкие пальцы рисуют на ней узоры, губы впиваются в ее рот, и это похоже на танец – неспешный, завораживающий, красивый, и хочется сорваться в дикий ритм, но зачем торопиться, если можно сдерживать страсть, чтобы потом взлететь выше неба…
Миранда сжала колени и зажмурилась.
– Прости, – глухо попросил Изергаст. – Я поймал конец твоей мыслеформы, а у меня довольно богатое воображение.
– Я заметила, – ответила Миранда, не открывая глаза.
– Это случайно вышло.
– Я так и подумала.
– Ты первая начала, – упрекнул он ее. – Я говорил – надгробье, а не поцелуй.
Миранда покусала губы, которые горели совсем по-настоящему.
– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказал Изергаст. – Или…
Он провел пальцами по ее запястью, и мурашки рванули по коже. Миранда вскочила со стула и, едва не налетев на гроб, выбежала из кабинета.
***
Нас привезли в патруль, и уже через минуту мне хотелось сбежать отсюда подальше, забраться с головой под одеяло как в детстве, закрыть глаза и представить, что все это страшный сон – и хаос, оседающий под ноги хлопьями копоти, и запах, пропитавший тут все насквозь, и Стена. Она возвышалась до самого неба, разрывая колючими вершинами облака. Толстые стволы теснились друг к другу, а ветви сплетались так плотно – палец не всунешь.
По дороге сюда все подшучивали друг над другом, а теперь притихли и молча шли следом за Рурком.
– Достойное посмертие наших братьев, – угрюмо сказал он, махнув отросшей рукой.