Не знаю, как так вышло, но одноглазый будто услышал меня, хотя говорила я негромко, да и мужчины были достаточно далеко. Он тоже сделал шаг и присмотрелся. Внутри колыхнулся ужас, будто его единственный глаз смотрел мне прямо в душу и уже знал, кто именно перед ним.
— Уходим, Ада, — сказала Фредди, тоже заметив интерес Гарри, — быстро!
Далеко уйти мы не успели. Прямо на нашем пути в мгновение ока образовалась стычка между каменщиками и железнодорожниками. Бог знает, из-за чего она началась на этот раз, но было очевидно, что не возражали ни те ни другие. Мы с Уиннифред оказались прижатыми к стене. Мужчины были вооружены дубинками, железными прутьями и прочим доступным оружием. Они, как большая волна, нахлынули стремительно и заполонили собой всю улицу.
Я поняла, что мы можем пострадать, поэтому выставила щиты и начала продвигаться сквозь толпу. Фредди тоже усердно работала локтями, чем немало удивила меня. Сейчас моя подруга уже совсем не выглядела напуганной. Видимо, дерущаяся толпа была не такой страшной, как одноглазый Гарри.
Внезапно со всех сторон послышались полицейские свистки и голоса констеблей, разгонявших толпу. Полицейские хватали всех подряд без разбора. Фредди попыталась отбиться от одного из железнодорожников, который хотел скрыться, но налетел на нее. В этот момент нас и схватили констебли.
— Не говори ни слова, — шепнула мне подруга. — Пусть думают, что мы прачки, не хватало еще миссис Баррингтон опозорить.
В ближайшем полицейском участке нас рассадили по камерам. Каменщиков и железнодорожников разделили, чтобы они и здесь не устроили погром. Мы с Фредди попали в камеру к женщинам. Она оказалась ближе всех к столам констеблей.
Я осторожно разглядела участок. Он был небольшим — на пару десятков констеблей, не более. Здесь имелась пара кабинетов для начальства и несколько столов, шкафы с картотеками и стойка для приема жалоб. Ничем не примечательный участок. Слава богу, что здесь не располагались детективы-инспекторы, да и никакие прочие инспекторы тоже.
Ночь показалась нам холодной и промозглой, но как мы ни пытались объяснить констеблям, что просто возвращались домой, нас никто не отпустил. Тот полицейский, который нас забрал, уверял, будто видел, как Фредди участвовала в беспорядках и не была похожа на напуганную происходящим жертву обстоятельств. Скверно.
Ближе к рассвету я услышала знакомый голос:
— Констебль Броней, определите этих двоих. Они устроили поножовщину в пабе!
— Принесла нелегкая, — проворчала Фредди, глядя на мистера Аддерли. — Не приведи господь, узнает, разноса не избежать!
В этот момент я была абсолютно согласна с мнением подруги, поэтому отвернулась и попыталась сделаться совершенно незаметной.
— Открывай, — прозвучал совсем рядом голос, и я съежилась.
Звякнули ключи, и дверь соседней камеры открылась, а потом с тем же скрипом закрылась.
— А это что за женщины? — спросил инспектор, и я поняла, что все пропало.
— Вон те — проститутки, — пояснил дежурный констебль, — та украла одежду с веревки, а эти две участвовали в потасовке. Правда, они утверждают, что просто домой возвращались, и один из парней на них налетел.
Этот констебль, похоже, верил нам, поскольку в голосе его прозвучала мягкость.
— Так выпустите их. У них наверняка семьи, дети!
— Сержант не велел!