***
Мне всегда было трудно засыпать на новом месте.
Все звуки и запахи были другими, не такими, как в родительском доме или дворце моего мужа. Семья Брикенхорф была намного богаче и знатнее нашей, и когда-то я с восторгом вошла во дворец Норберта, любуясь каждой деталью его изысканной роскоши – а потом только и мечтала, как сбегу оттуда.
Дандевар был наполнен другой жизнью: веселой, энергичной, бьющей, как родник. Вот я лежу на кровати, свернувшись под одеялом, и слышу, как где-то далеко играет гитара – даже мотив узнала, эту шуточную песенку распевают студенты по всей стране.
И я тоже пела, когда училась в столичной академии.
Завтра и послезавтра сюда съедутся все студенты, а потом начнется новый учебный год. Я буду готовить завтрак, обед и ужин три раза в день до конца своих дней – и это не цена за мою свободу и сохранение мира. Для ректора буду стряпать отдельно, отличные стейки каждый день, раз он огненная бестия и так сердечно поддержал меня.
Даже виду не подал, что терпеть не может рыбу. А все остальные смотрели на него и понимали: да, новая повариха отлично стряпает. Кулинария всегда была моим главным увлечением. Любой может бросить на сковороду кусок мяса, но не каждому дано превратить этот кусок в произведение искусства. Во что-то такое, что окутает душу восторгом и даст ей сил, а не просто набьет живот.
Мысли снова вернулись к ректору Грюнвальду. Хорошо, что он не обиделся за голубец, что прилетел в его белоснежный сюртук. И белый цвет очень ему идет, делает одновременно солидным и строгим, но еще и тем, к кому хочется прикоснуться.
Я сердито села на кровати. Ну что за глупости, с чего бы мне вдруг хотеть к нему прикасаться? Да, Мартин Грюнвальд хороший человек, он сразу мне поверил, взял на работу и поддержал на первом ужине. Но я-то думаю о нем не как о начальнике.
Почему-то мне было неспокойно. Примерно как в дни подготовки к свадьбе, когда мы с Норбертом встречались в доме моих родителей, гуляли в парке и беспечно болтали обо всем на свете. Тогда душа так и танцевала в груди, в ней царила весна, и мир казался огромным, светлым, принадлежащим только нам двоим.
И чем все кончилось? Я поняла правду о своем браке через несколько дней после венчания, когда Норберт разорвал связь с истинной.
Конечно, я обо всем рассказала родителям. Конечно, они мне не поверили. Решили, что у меня в голове какие-то глупости, и я сама не понимаю, что несу.
– Не сметь срамить семью! – сказал тогда отец. – Не появляйся здесь с этими дурацкими выдумками! Твой муж оказал нам великую честь, мы намного ниже Брикенхорфов по рождению, так что даже не думай о том, чтобы все испортить!
Я и не думала. Потом, когда Норберт надел долгожданную корону, я нашла способ вернуться в прошлое. Опасный, отчаянный способ! Заклинание могло бы просто рассеять меня по миру.
Но все получилось. Я сбежала из родительского дома за два дня до того, как Норберт придет к моему отцу со своим бесценным предложением. Сбежала, на последние деньги купила билет на самую окраину королевства и приехала в Дандевар.
Теперь это мой дом и тюрьма. До конца моих дней.
Но Норберт не сможет забрать меня отсюда. А больше никто в королевстве не способен создавать заклинания так, как я.
Мир устоит. Никакой войны не будет.
Шуточную песенку сменила романтическая мелодия, послышался заливистый девичий смех. Я поднялась с кровати, выглянула в окно: внизу расстилалась зеленая шкура сада, подсвеченная фонарями, среди деревьев текли человеческие тени. Студенты гуляли по дорожкам, наслаждаясь последними вечерами лета. Может, и Мартин сейчас где-то там, внизу – сидит на скамейке, беседует с кем-нибудь.
А я после ужина привела кухню в порядок, написала меню на завтра и ушла в свою комнату. Сижу теперь тут, как сова в дупле.