Торопливо стряхнула остатки голубца с сюртука, и дракон тотчас же отстранил меня резким движением.
– Вы откуда взялись с этой дрянью? – процедил он ледяным тоном. Я поспешно бросила заклинание, которое вернуло сюртуку его первоначальный роскошный вид, и представилась:
– Меня зовут Эмма. Эмма Аутенберг. Я узнала, что в вашей академии требуется повариха… ну и приехала, и вот такая получилась демонстрация…
К язычку огня присоединились еще три. Кажется, мне надо хватать саквояж со скудными пожитками и удирать со всех ног.
– Голубец, кстати, во! – сообщил темноволосый преподаватель и показал большой палец. Ректор одарил его таким взглядом, что молодой человек счел за лучшее отступить в сторонку.
Он был красив, кстати говоря, этот Мартин Грюнвальд. Высокого роста, с длинными светлыми волосами с легкой волной, внимательным взглядом синих глаз и идеальными чертами лица, ректор был бы отличной моделью для портрета какого-нибудь рыцаря, защитника слабых и угнетенных.
Я невольно засмотрелась на него и, поняв это, тотчас же дала себе мысленную оплеуху. Хватит. В моей жизни уже был такой красавец-дракон, и все кончилось очень плохо.
Вернее, могло бы кончиться. Но у меня появился шанс.
Некоторое время ректор пристально меня рассматривал, и в коридоре, кажется, собиралась гроза. Но бури не случилось; Мартин Грюнвальд кивнул и приказал:
– Следуйте за мной.
Я прошла за ним в ректорат, не чувствуя ни ног, ни пола. Миновав просторную приемную с секретаршей за столом, которая разбирала письма, Грюнвальд проследовал в свой кабинет. Там, закрыв за мной дверь, он опустился в кресло и, взяв со стола желтую папку с бумагами, сказал, не глядя на меня:
– Майя…
– Эмма, с вашего позволения, – поправила я. Ректор нахмурился, быстро поставил подпись на одном из листков и поднял на меня взгляд.
Огни над головой еще не пропали. Плохо, очень плохо.
– Да, Эмма, извините. Кто учил вас боевым чарам?
Все понятно. Он видит меня насквозь.
Боевую магию можно спрятать. Замаскировать до поры до времени, чтобы никто не задавал лишних вопросов. Но в этой провинциальной академии сидят не такие дураки, как я рассчитывала. Провинциальные олухи? О нет…
– Фердинанд Доу, – едва слышно откликнулась я.
Грюнвальд кивнул.
– Да. Я очень удивился, увидев в вас оттиски его чар. Даже сперва подумал, что мерещится. И что же вас сюда привело… с таким дурацким представлением?