Я посмотрела на часы. Полчаса до занятия магией. Чувствую я, что в таком романтичном настроении я вместо огненного шара осыплю деда цветами.
Представив себе эту картину, я улыбнулась и поднялась. Пора было идти переодеваться для занятий.
Праздник середины зимы отмечали с размахом практически во всех государствах этого мира. Где устраивали народные гулянья, где-то — маскарад. Оборотни обычно давали бал. Готовиться к нему начинали за две недели до самого события. В это время все швеи столицы бывали перегружены заказами, а на улицах города начиналось настоящее столпотворение. Все куда-то спешили, старались завершить незаконченные дела, украшали дома к празднику. В общем, из своей комнаты, если дорога жизнь, лучше было не высовываться.
Я и не высовывалась. Платье мне сшили заранее, подготовкой дворца занимались слуги. Украшения и меню были в ведении свекрови. Ине оставалось учиться и вынашивать ребенка. Дед, видя мое волнение перед балом, не так сильно наседал на меня во время занятий.
— Я тебя вообще чувств лишу, — пообещал он как-то мрачно. — Будешь ходить по залу бесчувственной куклой.
— Я согласна, — кивнула я. — Только Арнольда надо предупредить, чтобы не волновался.
Сказанную на древне-драконьем фразу я не поняла, но, может, оно и к лучшему, уж больно экспрессивно выражался дед.
— Когда уже ты родишь, — проворчал он. — Может, тогда «разморозишься».
Отлично. Меня теперь и «Снегурочкой» назвали. Ну, или ледышкой. Тут уж кому что нравилось. Мне не нравилось ни одно название. Я не считала себя такой уж холодной и бесчувственной. А что не умела выражать свои эмоции… Так это же не означало их полное отсутствие!
Бал тем временем приближался. За сутки до его начала в моей комнате привычно появился дед и пробормотал слова неизвестно мне заклинания.
— Теперь тебе будет все равно, кто и как на тебя смотри, — сообщил он.
— Спасибо, — воспитанно поблагодарила я. — А когда его действие закончится?
— Как только окажешься в своей спальне после бала.
Значит, определенного времени нет. Что ж, уже лучше. По крайней мере, ровно в полночь карета не превратится в тыкву, а меня не накроет внезапно паника.
Утром, в день бала, я встала спокойная, как удав. Арнольд, знавший о заклинании, покачал головой.
— И пойдут о тебе слухи как о полностью лишенной чувств особе.
— Ну и пусть, — пожала я плечами. — Зато нервы целее будут.
Арнольд только хмыкнул.
Готовились мы к балу поодиночке. Он в своих покоях, я — в своих.
Опытные служанки и одевали, и красили меня, и укладывали мои волосы, то и дело косясь на меня в зеркало. Вот уж первые разносчицы сплетен.