- А если пять, то нежно и с прелюдией, - ответил ректор, заставив меня поежиться.
Тяжелым шагом он удалился. Я зябко поежилась, понимая, что мне теперь предстоит отдуваться за весь факультет!
- Ладно, - вздохнула я, доставая мятое расписание. О, нет! Только не боевая магия! Ну зачем?
С боевой магией у меня никогда не складывались отношения. Я назвала ее нежно: «Что? Опять?». А она меня «Садись, два!» .
Я сидела на скамеечке, облачившись в тяжелые доспехи. Пока я рассматривала свои огромные косолапые сапоги, дверь распахнулась .
- Класс! Стройси! – на ходу прорычал боевой маг, а я с грохотом встала и вытянулась по струнке. – Равнясь! Смирна! На первый второй рассчитайсь!
- Первый! – крикнула я.
- Все присутствуют? – осмотрелся боевой маг Погуберт Жестокус. На нем было килограмм пятьдесят доспехов. И он все время украшал их чем-то зловещим. Его нам списали из министерства, когда уже отчаялись выпроводить на пенсию.
- Так тошно! – выкрикнула я. Ну зачем целителям боевая магия? Мы же как бы наоборот. Лечим! Но прежний ректор считал иначе!
- В нашу Академию посылают соплей! А выходят из нее … грифоны! – рявкнул боевой маг, глядя на меня единственным глазом.
- Так тошно! – крикнула я, чувствуя, что сейчас расплачусь. Обычно пока другие сражались, я сидела на скамеечке, растирая то больную руку, то больную ногу.
– Р-р-разговорчики пр-р-рекр-р-ратить! – прорычал Погуберт.
Странным было то, что я – молчала!
- Секр-р-ретничать будете за пр-р-ределами зала! – рявкнул он на меня. Он точно уверен, что здесь еще есть кто-то, кроме меня?
- Извините, мы все осознали. И больше так не будем, - вздохнула я. Может, виноваты долгие годы преподавания и заученное наизусть начало урока. А, может, и плохо видящий уцелевший глаз. Но Погуберт упорно не замечал, что на уроке присутствую я одна.
- Тр-р-ридцать кр-р-ругов по залу! – рявкнул боевой маг, спугнув все мои возражения.
Громыхающей трусцой, я понеслась по залу, чувствуя, что уже устала.
- Спереди – молодцы! Сзади – поднажмите! – подбадривали меня.
- Мо-лод-цы! – посмотрела я на свою грудь в железном доспехе, а потом повернулась в сторону отстающих полушарий. – А вы давайте, поднажмите!
Под конец первого круга у меня закружилась голова. А я на бреющем полуобморочном полете направилась в сторону излюбленной скамеечки. Умирать!