— Никаких «папа»! Подобных выходок я больше не потерплю! Еще слово, и я найму тебе компаньонку, которая будет следить за каждым твоим шагом, юная леди!
И тут он наконец заметил меня. Недоуменно моргнув, профессор выпустил дочь, поправил очки и внимательно изучил меня уже сквозь стекла, как редкий музейный экспонат.
— Я могу дать пару рекомендаций, — проговорила я, чтобы расколоть напряженное молчание. — Прекрасные, респектабельные дамы. Сама виконтесса Рейвен отбирала их, а она, смею заметить, дама крайне дотошная, придирчивая и бережно относящаяся к женской репутации. Чего, к ее величайшему сожалению, не скажешь о ее дочери.
Джейн хихикнула, прикрыла рот ладошкой и тут же состроила серьезную и торжественную мину.
— Папа, позволь представить тебе леди Эрилин Рейвен. Я рассказывала тебе, помнишь? Леди Эрилин помогла мне добраться до дома и любезно приняла приглашение на чай.
— Большая честь для нас, миледи, — отец Джейн поклонился. — Прошу.
— Я приведу себя в порядок. — Изобретательница бросила на меня робкий взгляд. — И тотчас же к вам присоединюсь.
Дождавшись разрешающего кивка родителя, девушка стрелой взлетела по лестнице, только клетчатые юбки взметнулись, а мы с профессором Свифтом проследовали в гостиную.
— У вас удивительная дочь, профессор, — с улыбкой произнесла я, когда хозяин дома распорядился насчет чая.
— О да, — отозвался тот, и в голосе звучала гордость с легкой примесью обреченности. — Джейн, должно быть, слишком отличается от сверстниц ее возраста и положения…
— Разве что в лучшую сторону, — не кривя душой, отозвалась я.
Профессор улыбнулся, удобнее устроился в кресле.
— Значит, криминалист? Признаться, когда Джейн сказала мне, что познакомилась с вами, я не сразу ей поверил. Не поймите превратно, я как никто верю, что женщины ничуть не уступают мужчинам, а вот здесь, — он многозначительно постучал пальцем по лысине, — могут и дать нам фору, но все же криминалистика… и леди! Я, должно быть, не оригинален, но что сподвигло вас выбрать именно эту дисциплину?
— Именно это и сподвигло. — Я чуть улыбнулась. — Отец прочил меня в экономисты, маменька намекала, что раз уж мне так захотелось учиться, то пусть хотя бы это будет какая-нибудь филология, философия и иже с ними, а я решила выбрать то, что мне интересно, но при этом менее всего подходит женщине и леди. Медицина меня интересовала, но потом я решила, что во мне недостаточно человеколюбия. В этом свете криминалистика показалась особенно привлекательной.
Отец Джейн усмехнулся.
— И как же эту сокрушительную новость пережили ваши родители?
— Я думаю, главное тогда было то, что они все-таки ее пережили, — философски заметила я, и профессор не сдержал тихого смеха.
— Джейн было девять, когда она спросила, не может ли она надеть штаны, как я, потому что юбки пачкаются, рвутся и мешаются в мастерской. Тогда я, наверное, и понял, что где-то упустил тот момент, когда надо было из ребенка воспитывать юную леди…
Принесли чай. Я пригубила обжигающий черный напиток, а хозяин дома продолжил негромко, с легкими нотками ностальгии:
— Я сам наделал немало ошибок, пытаясь отыскать свое предназначение, свой путь в этой жизни. Мне нравилась наука, нравилась магия… и когда открылось «окно», я решил, что мой дар артефактора — это именно то, что мне нужно.