Эта же мысль пришла в голову Роуду, и за беглянкой отправили троих мужчин в форме. Вроде даже слабенького мага вызвали.
Мы рассказали все, что могли, и стали пока не нужны, так что получили разрешение расходиться. Представители управления тоже засобирались в свою контору. Сано в очередной раз препирался с отцом, к счастью, делали они это не у меня над ухом. Впрочем, посидеть в одиночестве мне все равно не дали.
— Тень не объявилась? — улучив момент, когда рядом не было лишних ушей, шепотом спросил Дег.
Я покачала головой.
Возможно, и не объявится. Больше ни одна. Но я пока не в силах об этом думать.
— Плохо, — поморщился следователь и слегка сжал мое плечо. Мол, держись.
Ответом ему стала слабая улыбка. В такие моменты поддержка особенно важна, так что я решила пока не вычеркивать его из числа приятелей.
Дегейр уже успел отойти, когда я поймала на себе задумчивый взгляд Виктории. Оценивающий какой-то. Как если бы я была не жертвой, а обвиняемой. Хм. Неприятно. Похоже, как раз она поставила на мне крест. Или как раз сейчас подумывает это сделать.
Но почему? Догадалась, что я теперь бесполезна? Или еще что-то?
Я как раз придумывала, как бы это выяснить, но мне помешали.
— Как ты себя чувствуешь? — прозвучал участливый голос, а в следующую секунду диванчик просел под весом Алисии.
Быстрый взгляд метнулся в другой конец гостиной, где Гиль утешал рыдающую сестру, и я подозрительно осведомилась:
— С чего вдруг вы озаботились моим состоянием, вместо того чтобы утирать слезы Лике? — Да, грубовато. Но после всего случившегося и того, как поступили со мной Одинги, мне простительно.
Очевидно, покровительница бывшего жениха считала так же, потому что на ее губах возникла снисходительная улыбка.
— Она давно успокоилась и сейчас просто привлекает к себе внимание, — поразила наблюдательностью пожилая дама. — Ты же могла пострадать на самом деле.
Укол совести был слабый, но вполне ощутимый. Уголки моих губ виновато дрогнули.
— Жить буду. Просто испугалась сильно.
Ее улыбка стала теплее и, что важнее, отразилась в глазах.
— С самого начала я говорила Лике, что навязывать Гилю другую глупо, — покачала головой госпожа Рамонара. — Но она настырна, как ночной кошмар, а у бедного мальчика не хватает воли, чтобы приструнить сестру.
О! Неожиданные речи. Даже если учесть, что «бедному мальчику» уже хорошо за тридцать.