— Ну. не тебя конкретно, но кого-то вроде. Того, кому я смог бы довериться.
— И как же ты определил, что я тебе подхожу?
— Элементарно. По поведению. Сначала я увидел милую девушку из очень мне знакомой категории «отличница». Не стал гнать сразу, во-первых, потому что соскучился по людям, а во-вторых, решил посмотреть, может, с ней можно будет договориться. Полагал что, в случае чего, всегда смогу напугать тебя до заикания.
Напугать? Меня? Я осторожная, но не пугливая, это точно.
— До сих пор так думаешь?
— Э, нет, это ты скорее всех до этого самого доведешь, а еще до пупырышков и синих чертей. Но это я теперь знаю, а тогда ты мне понравилась своим поведением. Не бросилась шарить по ящиками и полкам, а стала обживаться. Убралась, навела чистоту, разложила свои вещи… Стало ясно, что ты не грабить меня пришла, а жить и работать. При этом ты делала все так деликатно, не нарушая заведенный мной порядок… Вопреки себе я почувствовал к тебе благодарность. А когда ты попросила разрешения взять из ларя пирожные, то тронула меня до глубины души. Сказал бы «до слез», но какие слезы у духа?!
Надо же, я и не подозревала в нем таких чувств.
— Я просто пыталась быть вежливой. Матильда своим рассказом настолько меня впечатлила: я не сомневалась, что в квартире живет некая сущность и хотела ее задобрить.
— Тебе это блестяще удалось. Вечером ты пошла принять ванну и тут я увидел, что ты по-настоящему прекрасна. Передо мной была не отличница-заучка, а воплощенная женственность.
Знаю, знаю, сейчас заведет про грудь и бедра.
— Это можно пропустить.
— Нельзя, Мели. Я тогда совершил не слишком красивый поступок, но просто не мог от этого отказаться.
— Ты имеешь в виду что внедрился в мой сон и занялся со мной любовью?
Темно-серые глаза опустились, скрытые ресницами.
— Ты давно это поняла?
— Давненько. Но что я могла с этим поделать? Орать и топать ногами? Какой смысл, если я все равно не могу тебя контролировать. Да и во сне все было очень мило.
— Только мило, Мели?
— Ты хочешь, чтобы я сказала, что сгорала от страсти? Обломись, не было такого.
— Жестокая девочка. Но все же: тебе было хорошо?
Все ему расскажи да покажи… Совсем обнаглел, гад.