— Зачем пришли, красавцы? Думаете, я вас после такого предательства плюшками угощу?
Келедар сразу стал просить прощения, уверяя, что ни минуты не верил дурному про меня, а что Юстин влюбился, так он сам виноват.
Семпроний же сообщил, что даже если все правда, то ничего плохого он лично в этом не видит. Если бы ему посчастливилось обратить на себя внимание принцессы, он бы ни минуты не сомневался.
Что же вы, мальчики, в лаборатории делали вид, что меня не знаете, а теперь еще хотите чтобы я вас привечала и угощала? Размечтались! Не будет этого!
Парней я выгнала. Потом прощу, но слуплю с них по меньшей мере торт, а лучше что-то посущественней, вроде окорока или головки сыра.
Герион, видно, тоже вспомнил, где вкусненьким можно разжиться. Наш балагур не стал долго раздумывать, в своей обычной манере хлопнул меня по заднице и возвестил:
— Не обращай внимания, эти придурки просто завидуют, и мужики, и бабы. Я и сам завидую мальцу, такую девчонку себе оторвал: умница, красавица, а как готовит! Чем не принцесса!
Я стукнула весельчака по руке и сердито прошипела:
— Ведите себя прилично. Если есть желание шлепать дам по филейной части, предлагаю Мартонию: у нее желе долго дрожать будет.
Вместо того, чтобы обидеться, Герион развеселился:
— Желе! Желе! Ну, ты скажешь, однако, подружка! Желе! Я в восторге!
Присутствовавшие при этом Белон и Арсент засмеялись, но как-то натужно, после чего красавчик магистр, поймав меня в библиотеке, заставил сесть рядом с собой и горячо зашептал:
— Мелисента, прошу Вас, не сердитесь! Никто не верит сплетне, я первый считаю, что Вы ни в чем не виноваты. Но наши дамы жаждут крови. Вы же знаете, идти против Мартонии с Теодолиндой — все равно что плевать против ветра.
Что ему нужно? То всегда был тише воды, ниже травы, а тут прямо глава тайной оппозиции.
Эдилиен подошел последним. Поймал у входа в столовую и извинился:
— Прости, девочка, я не подумал, как нелепо выглядит мое поведение. Ты имеешь право выходить за кого угодно, меня это не касается. Просто обидно стало, что такой талантливый ученый уходит из науки.
Тут он, положим, покривил душой, но на него у меня никак не получается долго злиться, хотя, не скрою, его поведение обидело меня больше всего. Так я ему и сказала.
— Знаете, Магистр, от Вас я не ожидала, что Вы пойдете на поводу у наших каракатиц. На остальных мне, по большому счету, наплевать, но Вас я всегда уважала и думала, что и Вы меня уважаете хоть немного. То, что Вы вдруг от меня отвернулись, мне было действительно очень обидно.
— Прости меня, старого дурака. Я к тебе, ну, не как к дочери, но как к племяннице относился. А когда любимая племянница вдруг решает замуж выскочить, глупый дядька ревнует. Простишь?
— Прощу, куда денусь, — вздохнула я, — Только давайте эту конференцию прикроем, мне неприятно.