Я не спрашивала, я констатировала. И девушка от моих слов словно поникла, сжалась, я уже боялась, что она заплачет. Но нет. Нанни была не из таких. Внезапно она распрямилась и дерзко посмотрела мне прямо в глаза:
— Да, это не моя месть. Я мщу за мать!
За мать? Но Рихард‑то тут при чем?
Новейшую историю семьи Арвилей я знала неплохо, потому что наш ректор любил рассказывать про своих знаменитых родственников. В основном какие они гады подколодные и почему он с ними не знается. Оказывается, мама в детстве пугала маленького Рика родным папой: вот придет Герхард фар Арвиль… Прямо как у нас пугают малышей сереньким волчком. Но с волчком получается мило, а Герхард — это и впрямь страшно. В рассказах незаконного сына он представал настоящим волком в овечьей шкуре, злым и коварным. А брат Рика, законный наследник Эберхард был хитрым лисом.
Все это нам рассказывалось на случай если родственнички вдруг нагрянут. Ведь Рихард, вопреки всему, стал важной шишкой при дворе короля Шимассы, а значит желанной добычей для дипломатической семейки.
После слов о мести за мать я вообще перестала что‑либо понимать. Насколько можно судить, эта Нанни — взрослая ведьма, вряд ли сильно моложе моей Соль. Рихард, конечно, старше, но не настолько, чтобы у него что‑то было с ее матерью.
Заодно вспомнились строки из анкеты: Нанни Гейл, боевая ведьма из Ремолы. Рихард в Ремоле не бывал никогда, он об этом как‑то обмолвился, перечисляя места, где довелось побывать. А вот его отец, Герхард фар Арвиль, там провел несколько лет в качестве посла, и было это уже после рождения Рика, но задолго до того, как он поступил учиться. Оттуда ему пришлось уехать после дипломатического скандала. Не с мамой ли Нанни это связано?
Я все это вспомнила и сказала твердо:
— Рихард ар Арвиль никак не мог обидеть твою мать. Он не был с ней знаком, зуб даю.
Она не стала спорить:
— Ее обидел Герхард ар Арвиль. Он соблазнил ее, а затем бросил, опозорив перед всеми. Она умерла и на смертном одре взяла с меня слово, что я отомщу. До Герхарда мне не добраться, но Рихард — сын Герхарда. Ему будет больно, если его сын умрет.
Ага! Ну, что я говорила? Это папаша виноват, а вовсе не Рихард. И тут меня внезапно озарила мысль:
— Так ты — сестра Рика?
— С чего ты взяла? — запротестовала девица, — я родилась на два года позже того, как Герхард фар Арвиль покинул мою страну. Мой отец… В общем, он уже умер, но я его знала! Это был не фар Арвиль!
После этих слов я на нее набросилась.
— Тогда что ты прицепилась к Рихарду? Он — незаконный сын, отщепенец. Сам, можно сказать, пострадавший от Герхарда. Для старого дипломата Рик — лишь компрометирующее обстоятельство, а не любимый ребенок. Вряд ли его смерть сильно огорчит папашу. А ты… Выходит, ты нарочно прислала нам анкету, чтобы заманить моего друга в ловушку? Тебе не нужна работа?
Она вдруг опустила глаза:
— Вообще‑то очень нужна. Я из‑за работы и анкету заполнила. А потом в твоем ответном письме прочла, кто у вас ректор и решила…
Я к этому времени хорошо все вспомнила. На том, чтобы пригласить эту Гейл, настаивал Гаспар. Он что‑то о ней слышал хорошее и даже предлагал предмет Сильвии заменить именно боевыми зельями.
Я тогда посмеялась. Косметику заменить отравляющими и взрывчатыми веществами? Здорово! Это же предметы с разных факультетов. Совсем другая аудитория. Но для боевиков — то, что надо. У них и так программа урезанная, убожество сплошное. Добавить им боевые зелья было логично и поэтому мы ее и пригласили.