Дверь была приоткрыта и я еще из коридора уловила обрывок разговора. Говорили двое и это было никакое не собеседование. Сначала донесся голос ректора:
— Кон, ты вечно все драматизируешь!
Ему ответил ар Герион:
— Меня удивляет твоя позиция: ты как будто в театре сидишь и из первого ряда на все любуешься. А это настоящая жизнь, между прочим.
Я как стояла, так и замерла, боясь дышать. Не знаю почему, никаких имен названо не было, но мне показалось, что речь обо мне. Следующая фраза ар Арвиля была такая:
— Ты просто помешан на своей безопасности. Нет ничего страшного в том, чтобы сблизиться с женщиной. До сих пор это никому не повредило.
То, как произнес свою следующую реплику Конрад, сказало мне о том, что он из последних сил держит себя в руках, чтобы не устроить маленький конец света.
— Рик, для меня действительно опасности нет. Но… Ты о ней подумал? А я не могу дать ей сейчас полную защиту. Мне вообще нечего ей дать!
Такого отчаявшегося Конрада боялся весь мир, даже я, но не ар Арвиль. Иначе бы не говорил с такой ленивой интонацией.
— Кроме себя любимого. Не валяй дурака, Кон, а то спохватишься — а место будет занято. Конкурентов хоть отбавляй. В этой дурацкой стране, где девиц прячут от мужчин, нельзя зевать и тянуть кота за хвост.
И тут Конрад назвал имя.
— Леокадия… Ты забыл о Леокадии.
— Ну а ты вспомнил! Где ты, а где она!
— Ближе, чем ты думаешь. Я встретил ее в Кортале.
Вот тут в голосе ректора прозвучал испуг. Легкий, но все же.
— Врешь! Почему я тогда ее не видел?
— Помнишь, в день отъезда вы с Мартой вышли из ресторана раньше меня?
— Ты расплачивался, потому и задержался.
— Именно. Вот тогда она и вошла.
— Одна?