— Почему сразу украл? — Тавиш вроде бы даже обиделся. — Купил.
— На что? — вяло осведомилась я, уминая свою долю.
В глубине души мне было все равно, и это вызывало протест. Я не такая! Никогда не была такой! И не хочу становиться.
Лучше б не спрашивала! Тогда бы и не подавилась, услышав ответ.
— Тебе жалованье выдали, — сообщил Тавиш, запустил руку в сумку… и ко мне на колени посыпались звонкие монетки. — Держи. Тут все, что осталось после покупки еды и одежды.
Мои глаза, в которых все еще стояли слезы, выступившие от кашля, округлились.
— Но тут все равно слишком много!
— Считай, это компенсация за задержку, — заявил беловолосый наглец и вызывающе мне подмигнул.
Я мысленно застонала. Он неисправим.
Хотя наши, конечно, заслужили. Издевались, обворовывали, потом еще попытались всех собак на меня повесить. И использовали во время болезни, когда им это было нужно. Так, может, не такой Тавиш и негодяй? Может, это покровители ниспослали справедливость в его лице?
Противный внутренний червячок со мной не согласился, но я упрямо продолжила есть хлеб. Терзаться муками совести можно и на полный желудок.
Тавиш проявил невиданную учтивость и дождался, когда я проглочу последнюю крошку, прежде чем удивить меня снова.
В этот раз даже слов не понадобилось. Он просто вытащил из сумки…
— Штаны?! — Как-то даже не предполагала, что способна так визжать.
— Сама видишь. — Наколдованный был горд собой, но моя реакция внушала ему некоторые опасения.
Вижу. Но отчаянно надеюсь, что это какие-нибудь болотные испарения вызвали галлюцинации. А потому сижу неподвижно и жду, пока обман воспаленного разума развеется.
Минута, вторая пошла… Что-то не торопится он.
— Михаэлла, что не так? — По-видимому, наколдованному недодали не только совести, но и терпения.
— Приличные женщины не ходят в штанах!
Но возмущение мое осталось не только безответным, но и не понятым.