Когда все закончилось, у Эрихарда тряслись руки.
Льды.
Это все правда случилось?
Повернувшись, он впился взглядом в меня, убеждаясь, что цела, и… Такого страшного лица я у него — да вообще ни у кого, — в жизни не видела. Его обтягивала синюшно-бледная, будто не настоящая кожа, сквозь которую просвечивали многочисленные жилки. Рот покрывала знакомая корочка льда. Глаза впали, из них будто вытянули весь цвет, а ресницы заиндевели. Небо… Сердце болезненно сжалось. Но он только посмотрел, удостоверился, и размашистым шагом направился в тот коридор, где скрылась беглянка.
Секунда.
Мгновение.
Удар сердца.
Кто-то бился в истерике, кто-то вызывал врача, и десятки голосов обсуждали случившееся.
Опомнившись, я бросилась за женихом.
Просто… хотелось быть рядом.
Не отпускало чувство, что я нужна ему не меньше, чем он мне.
И другое, странное чувство: сейчас, прямо в этот момент происходит нечто куда более страшное и опасное, чем нападение на меня.
Где-то.
Близко.
Искать кронса долго не пришлось, он обнаружился в одном из хозяйственных помещений. Как раз подходил к охранникам, застывшим с растерянными лицами. "Официантка" лежала на полу, неестественно вывернув одну ногу, из ее шеи торчал кухонный нож, и на пол, выложенный светлым серо-фиолетовым камнем, натекла большая красная лужа.
Безумие, но даже в этот момент я не ощутила ничего, кроме страха за жениха, который чуть не угробил себя и всех, спасая меня.
— Кто это сделал? — Его голос звучал… как не его.
Пугающе.
Жутко.
Я сжала все еще подрагивающую ладонь, согревая.