Открывать глаза не хотелось, но занудно пищал какой-то прибор, и… я чувствовала, что Эрихарда нет радом.
С третьей попытки разлепила тяжелые веки.
Моргнула.
С больницей ассоциировался только этот навязчивый писк, в остальном же меня постарались окружить уютом. На полу лежал мягкий ковер, воздух был пропитан ванильно-древесным ароматизатором, окно во всю стену показывало огни ночного города, а в глубоком кресле, укрывшись пледом, свернулась Наари.
Я издала слабый стон. Не потому что больно, но надо же было как-то привлечь к себе внимание.
Подруга тут же встрепенулась.
— Напишу Эри, что ты пришла в себя. И вообще всем.
Тянуться за водой пришлось самостоятельно. Мне было… никак. Ничего не болело, ничего не хотелось, присутствовала лишь легкая вялость. Последняя не помешала взять стакан, сделать несколько глотков и вернуть его… на столик у больничной койки.
В голове постепенно прояснялось, и складывалась картинка случившегося.
Меня пытались убить.
Не то чтобы это происходило часто, но я уже так привыкла, что даже паниковать не тянуло. Или же дело в обезболивающем, которое мне наверняка ввели.
— Почему мне кажется, что ты не очень рада моему возвращению в мир? — С Наари можно быть прямой и честной.
— Прости. — Наари вспорхнула из кресла и крепко-крепко меня обняла. Я тихо охнула, ощутив легкое головокружение. — Просто Эри тут такое устроил… Сейчас включу, сама полюбуешься. Хм-м. Хотя нет, лучше не надо. Лишнее кровавое зрелище тебе точно ни к чему.
Устроил.
Ну, это как раз ожидаемо.
— Включай, — затребовала, выпутываясь из ее объятий. — Зрелище я как-нибудь переживу.
— Нет, правда не стоит, — опасливо сверкнула серо-голубыми глазами Наари. — Я как-то не подумала. И братик опять взбесится…
Угу. И отрываться будет на ней.
Лишь поэтому я согласилась на более мягкую версию:
— Словами тогда расскажи.