Недовольный такой.
Я чуть не прыснула.
— Это постер, вообще-то.
— И?
Он был почти серьезен.
Чем я заслужила самого ревнивого мужчину во всех мирах?
— Ну… он красивый. И популярный музыкант.
— Ллана… — Увы, в моем имени нет рычащих звуков, поэтому получилось не так впечатляюще, как должно бы.
— И я его снимала. Года два назад.
— Прошло уже достаточно времени, — решила ледяная наглость. — Пора выкинуть лишний хлам.
— Эй, отдай.
Я метнулась вперед, но Эрихард оказался проворнее. Ушел в сторону, перемахнул через кресло и, пока я раздумывала над следующим шагом, оказался рядом, скрутил и бросил на кровать. Сам все еще с плакатом смылся к противоположной стене. Ах так? В него полетели подушки.
Минуту спустя они же летели уже в меня, и, в отличие от некоторых, я не умела так ловко уворачиваться. Вот ледышка бессовестная.
Еще через некоторое время я уже толком не помнила, из-за чего началась баталия. Мы швырялись подушками и моим мягким зайцем, смеялись до слез, а поймав, Эрихард так хитро завернул меня в кокон из одеяла, что я перечислила штук двадцать сочных эпитетов в адрес чьей-то ледяной личности, пока выбралась.
Было что-то совершенно замечательное в том, чтобы не быть кронсом и его тьерой хоть какое-то время.
Жаль, времени этого у нас катастрофически мало.
Подтверждая здравую мысль, зазвонил телефон.
— Мира?
— Ты что, плачешь? — Подруга пристально всмотрелась в меня с экрана.
Пора переходить на звонки без видео.