Рейд. Оазисы

– Воды, – говорит Горохов, кладя на лавку рядом с собой обрез.

– Холодной?

– Самой холодной. – Он скидывает пыльник.

– Холодная – две копейки литр.

– Неси. Только сначала пол литра, не хочу, что бы остывала.

– Да знаю, – с апломбом говорит девочка, чего, мол, учите. – Ещё что будете заказывать?

– Буду, но сначала воду.

– Сейчас принесу. – Говорит она и уходит.

Геодезист привалился к стене, она казалась прохладной. Ему было наплевать, что все в столовой смотрят на него, кто украдкой, а кто и не очень. Он сидит под вентилятором и ждёт холодную воду. Ему нужно было отсидеться, прийти в себя.

Глава 7

Нет, кормят у татарки Кати паршиво. Она как тумба стояла за прилавком, лицо закрыто тряпкой, только глаза видно. Следит за девочкой, как та работает, да деньги у неё принимает. А после четырёх люди стали прибавляться, из двенадцати столов только два не заняты. В основном все местные. Сюда с жёнами приходят, даже с детьми. Пьют всё, от воды с мятой и холодной браги до горячего чая и самогона. Но были и пареньки в солдатской обуви, крепкие такие, подтянутые. Они не пили, они по большей части ели.

Саранчу, наученный горьким опытом, он заказывать не решился, попросил кусок ноги дрофы и гороховую кашу. Ну, и опять разочарование. Горох высох, лежал в тарелке куском, дрофа была древняя, мясо от неё отделялось волокнами. И только за это блюдо пришлось отдать одиннадцать копеек. Одно разочарование.

– Что ж ты не сказала, что это нельзя есть, – с укором произнёс он, когда Ёзге забирала у него тарелку.

– Так слопали же, – нагло заявила она.

– Еле-еле.

– Другие жуют, ничего, а вы, сразу видно, с севера. – Говорила она, протирая стол. – Возьмите тыкву печёную, она вкусная. Козинак из семечек – с чаем очень вкусно.

– Я сегодня ваш чай уже пил, чуть не отравился, его варили неделю назад.

– Берите, говорю, чай, утром новый сварили, – сказала она, собираясь уходить. – Ну, что-нибудь закажете?

– Позже.

Насидел на двадцать две копейки, копейку дал девочке. Много потратил, но отдохнул. Не на улице, всё-таки, в пекле жарился. Наелся до следующего обеда. Долго разминал руку, поначалу она не беспокоила его, а теперь болела. Вот бок, слава Богу, почти не напоминал о себе. Боль появлялась, если только резкое движение делал. Да и то ненадолго. Если бы рука не болела, то можно было сказать, что посидел в удовольствие. После того как она принесла чай, он спросил у Ёзге, есть ли тут комнаты. Девочка сказала, что есть: койка стоит шесть копеек, комната с охлаждением – алтын. Он ничего ей больше не сказал, стал пересчитывать оставшиеся деньги.