Тигр развернулся, оглядывая поляну и шевеля ушами, словно сканируя местность вокруг, но никуда идти не спешил.
– Здесь кроме них никого больше не было. Мне ничего не грозит! Иди!
Я даже попыталась его двинуть вперед, но он мягко притиснул меня опять к дереву, заключая в ловушку между собой и стволом. Я ничего не понимала!
– Арман, он же его убьет!
Тигр немного рыкнул, словно давая понять, что ему этот факт совершенно безразличен. Что же делать?! Минуты шли, а тигр продолжал меня охранять, не двигаясь с места.
– Ну как же так?! Арман, так нельзя! – Осмелев, я стала тормошить его.
Он мотнул головой, а потом и вовсе лег у моих ног, сообщая, что не собирается двигаться.
– Арман, ну пожалуйста… – Я запустила пальцы в его шерсть. И ощутила что-то теплое и влажное. Вытащив руку, увидела кровь.
Все мысли о Потапове были сметены беспокойством о белом тигре.
– Вот я идиотка! Арман, ты ранен? Да? Дай же посмотреть! Где?
Я перелезла через него и руками толкала в бок, пытаясь осмотреть живот, но он упрямо продолжал лежать, высоко держа голову и внимательно осматривая все вокруг, игнорируя мои просьбы.
Но потом он меня безумно напугал: голова стала клониться вниз, а глаза – закрываться.
– Арман, нет… Нет! Даже не смей умирать! Слышишь? – с ужасом затараторила я.
Кажется, я где-то читала, что оборот у модифицированных в ту или иную сторону в разы усиливает регенерацию…
– Обернись, слышишь? Арман, не пугай, не оставляй меня!
Не знаю, сил у него на оборот не осталось или он упрямо держался за форму зверя, охраняя меня, не желая оказаться голым и беззащитным. Но, видя, как он на глазах слабеет, я совсем потеряла голову и, запаниковав, заорала на него:
– Я кому сказала – оборачивайся! Сейчас же!!! Иначе сдохнешь тут, и я останусь богатой вдовой. И любовников заведу!
Видя, как его уши дернулись, а глаза против воли раскрылись, торопливо продолжила:
– Двадцать любовников! А лучше тридцать, на каждый день месяца. Да я их как перчатки менять буду! Ты понял? До трех считаю, а потом…
У тигра морда была обалдевшая, но я, понятия не имея, что такого страшного сделаю потом, зверским тоном начала считать: