– Но стоило пойти в школу, как мир уже не виделся в розовом цвете. В классе меня дразнили ведьмой и насмехались. Дети жестоки к тем, кто не похож на них. Меня сторонились и ненавидели за то, что учеба дается легко. Даже учителям жаловались, что нечестно ставить мне пятерки, ведь я ведьма и заранее знаю правильные ответы. И мне стали занижать оценки. Задавали множество дополнительных вопросов, ожидая, пока я запнусь, и тогда ставили четверку или тройку. Для учителей стало любимым развлечением завалить меня. Знаешь, Ира, как обидно, когда зубришь учебники от корки до корки, а тебе задают вопрос, на который там нет ответа? А потом говорят: плохо, что не изучаю дополнительную литературу! При этом одноклассника, списавшего у тебя домашнее задание и еле проблеявшего свой ответ, вытягивают на пять!
Она тяжело вздохнула.
– Я терпела. Мама учила быть снисходительной к людям, не держать зла, уметь прощать. Я старалась, правда. Делала уроки и бежала с ней в лес, впитывала передаваемые знания. Пока мне не исполнилось тринадцать лет.
Женщина запнулась, и дочь подалась к ней, смотря с сочувствием.
– Мам, что тогда случилось?
– Помнишь ворона бабушки Гришку?
– Да. Конечно!
– Не знаю, успела ли ты понять, что это не обычная птица. Они были связаны. Бабушка могла говорить с ним, как мы с тобой. На инициации я тоже обрела свое животное. На мой зов откликнулся олененок. Тишка… Тиша…
Пока было практически все так же, как и у лунных ведьм. Те тоже имеют свое лесное животное. Только инициацию проходят намного позже.
– Не знаю, как тебе это объяснить, но он стал частью меня. Родным существом. Моим другом, помощником. Я пропадала с ним в лесу, делилась своими печалями и радостями. Из-за меня он часто появлялся вблизи деревни, это и стало причиной трагедии. Через год деревенские мужики выследили его и убили. До сих пор помню цвет его крови на земле… Я прошла по следу того, кто это сделал. Прибежала к ним во двор, где за бутылкой самогона отмечали удачную охоту. Кричала, плакала. У меня была истерика, а подвыпившие мужики гоготали и предлагали мне и дальше приманивать зверье.
Да уж, не позавидуешь ей. С потерей зверя ведьма теряет часть своей души, невосполнимая утрата!
– А ночью постучали к нам в дверь и на порог положили заднюю ногу. Подношение, чтобы я не поднимала шума и молчала. Ногу моего Тиши…
– Мама, мне жаль… – У моей сердобольной ведьмочки блестели слезы на глазах. – А участковый? Их наказали?
– Ира, это деревня! Там каждый друг другу кум, сват, брат. Я по дурости попробовала обратиться в милицию, но мне сразу сказали, что еще надо разобраться, откуда у меня часть оленя. Может, это я его сама убила! И если не хочу штраф платить, лучше заткнуться и забыть.
– Ты из-за этого с бабушкой поссорилась?
Губы женщины сжались в линию, а в глазах я прочитал застарелую обиду, которую она до сих пор держала в сердце.
– Нет, не из-за этого. Где-то через полгода к матери пришел дядя Леня, один из тех охотников. У него колено болело, хромал. Мазь попросил… И она ему помогла!!! «Мы должны помогать всем, кто просит нас о помощи», – так твоя бабка говорила! А я после этого решила, что не быть мне ведьмой. Кому помогать? Этому быдлу? Тем, кто насмехается надо мной? Творит несправедливость? В моем сердце нет столько прощения! Будь Тиша жив, я бы осталась в деревне, ведь в городе с оленем невозможно жить. Но без него меня больше ничего не держало там. Закончила школу и уехала.
– Ох, мама… – с жалостью сказала ведьмочка.
– Ира, я хотела для тебя самого лучшего. Спокойного, нормального детства. Чтобы тебя не изводили в школе, чтобы ты могла завести друзей. Я не хотела видеть твоих слез из-за того, что ты не такая, как все. Будь моя воля, я бы никогда не привезла тебя в деревню, но тогда у меня было сложно с деньгами, я крутилась как могла. И бабушке я на лето тебя оставляла с одним уговором, чтобы она не втягивала мою дочь во все это. Но когда, вопреки всему, она нарушила мой запрет и провела твое посвящение… Я не простила ей.
– Я очень ее любила…