— Я думал, что ты заснула.
— Это не повод меня лапать, — огрызнулась лениво. Рука на коленке продолжала легкий массаж, и пылать праведным возмущением не было ни сил, ни желания.
— Если ты не заметила, я тебя уже минут пятнадцать лапаю.
— Ки-и-ир! — простонала я, чтобы он перестал хохмить. Все, что он делал, было настолько приятно, что не хотелось опошлять.
Не знаю, до чего бы мы договорились, но звонок моего сотового из соседней комнаты прервал наш разговор.
— Принесешь? — просительно посмотрела на Ольховского. Вставать самой было лень.
— Ты из меня веревки вьешь.
— Не-а, ты сам вьешься.
Вообще-то хотела сказать, что невиновна, но с языка слетело это и прозвучало некрасиво. Я поняла, что обидела. Взгляд изменился. Не дав мне больше ничего сказать, он отстранился и встал с постели. Коленка лишилась тепла ладони, и я почувствовала, что и сама по дурости теряю тепло его отношения к себе. И привстала.
— Кирилл…
Не обернувшись, он вышел, а я упала на постель. Вот ду-у-ура!!!
Телефон смолк, а потом опять зазвонил. Кирилл вернулся, передал мне сотовый. Взглянув на номер, готова была застонать — Кристоф. Откуда он взялся на мою голову! А тут еще один застыл перед постелью и смотрит так внимательно. С другой стороны, мне нечего скрывать. Вздохнув, ответила на звонок:
— Да, Кристоф.
— Ты занята?
Зная, что мне нужна практика, по привычке он заговорил на испанском, и я перешла на него.
— Нет, только ложусь.
— Ты уже дома? Как ты?
— Дома. Устала, проездила целый день. Возила родителей Алекс, организовывали похороны.
— Сочувствую. Кстати, об Алекс. Она оставила свой телефон у Богдана. Он хотел узнать, когда она сможет заехать за ним или лучше ему привезти?
— Не знаю. Давай я у нее завтра спрошу.