– Что?! – воскликнули мы с ба одновременно.
– Я тут ни при чем! – вскрикнула Мира, заметив мой взгляд, брошенный в ее сторону.
– Как долго это продолжалось? – задала следующий вопрос, пока бабуля пыталась осознать услышанное. – И что можно сделать?
– Сказать, как долго это продолжалось, крайне сложно. Точно больше десяти лет. Дозы очень маленькие, но эффект накопления сделал свое дело.
– Это можно как-то вылечить? – повторила вопрос.
– Единственный вариант, который сейчас возможен, – поместить вашу маму в специальную камеру. Эта новейшая эльфийская разработка. Ее воздействие убирает все последствия, но пролежать в ней нужно около четырнадцати дней. Все это время у вас не будет возможности навещать ее или разговаривать. Тут нужен абсолютный покой и тишина.
– Ее возможно полностью излечить? – Бабуля взяла себя в руки.
– Очень сложно сейчас говорить об этом, я впервые сталкиваюсь со столь длительным воздействием психотропных препаратов. Но, думаю, все будет хорошо. Как только эта гадость выйдет из организма, можно будет поработать с психологами. Думаю, не стоит говорить о том, что это довольно длительный и тяжелый процесс.
– Делайте что нужно, – отдала распоряжения ба.
– Мы можем ее увидеть перед тем, как вы начнете лечение?
– Я не уверен, что это хорошая идея. Мне пришлось погрузить вашу маму в глубокий сон, так как у нее начинались судороги и припадки из-за абстинентного синдрома.
– Тем не менее я хочу ее увидеть.
– Хорошо. Сейчас вас к ней проводят.
– Дорогая, ты иди, а я обсужу еще некоторые моменты, – сказала бабушка.
– Я с тобой. – Мира подала голос, заставив меня вздрогнуть.
Каюсь, я просто забыла о том, что она с нами. После услышанного я находилась в прострации и частично винила себя в том, что произошло с мамой. Возможно, если бы я вернулась, когда обрела силу, то заметила бы изменения и смогла помочь. А сейчас? Удастся ли лекарям полностью излечить маму от зависимости и вернуть к нормальной жизни? Хотя… после стольких лет сможет ли она принять действительность? Грых! Почему? Почему я раньше не подумала о том, чтобы отвести ее на обследование?
Так, нужно успокоиться. Истерика ничего хорошего не даст, да и показывать сейчас, насколько я зла, – плохая идея. Оставлю это до возвращения домой. Сейчас надо понять, кто причастен к отравлению мамы, и отправить его под суд. Взгляд невольно переместился на Миру. Сестра шла, опустив голову и плечи. Могла ли она быть к этому причастна? А Роберт? Кому вообще выгодно травить маму? На управление кланом она никогда не претендовала, конкуренции тут точно нет. Тогда что?
Додумать не успела, мы подошли к палате. Войдя, я замерла у порога. Увиденное заставило меня закусить губу, чтобы не расплакаться. Мама лежала на кровати, укрытая одеялом. Бледное лицо с темными кругами под глазами, едва заметное дыхание. Она словно похудела на десяток килограммов и сейчас больше напоминала скелет, обтянутый кожей.
– Мама! – заорала Мира, кинувшись к кровати.
По моим щекам тоже текли слезы, но вот сделать шаг к ней я не могла, ноги словно приросли к земле. Увиденное никак не укладывалось в голове. Я поняла, что не готова сделать шаг вперед, поэтому развернулась и вышла за дверь под горькие причитания сестры. Та, наоборот, утирала слезы, стоя на коленях перед кроватью.