– Елена, тебе нравится такое? – спросил меня Говард.
Следит за тем, что я делаю в видеофоне?
– Интересное исполнение и посыл, – ответила ему, пряча экран. И давно он за мной наблюдает.
– А тебе, Винсент?
Винс напрягся всем телом, ему явно не хотелось продолжать эту беседу, но и показывать отцу слабость он не спешил.
– Довольно качественное исполнение. Милли, бросает вызов своей манерой пения. Ей не нужно быть громкой или вульгарной, она не пытается докричаться до слушателей. Вам нужно? Вот и слушайте, садитесь ближе, прекращайте болтать, кашлять и шелестеть. Гениально.
– Громко и вульгарно, – повторил Говард. – Это ты о своём коллективе сейчас?
Я ждала какой угодно реакции от Винсента, что он как минимум встанет и кулаками махать начнёт, но он удивил меня простым:
– Мой коллектив ты даже не слушал, отец. Виви отправляла тебе наши записи, но ты и словом не обмолвился о том, что мы делаем, можешь не пытаться зацепить меня – не получится.
Напряжение мгновенно сошло на нет. Это на них так расслабляющая песня про волны подействовала? Если так, то спасибо Милли. Всякий раз, когда Винсент начнёт когти выпускать, буду надевать ему наушники, в которых играют её треки.
Вечер набирал обороты. В зале начали появляться многочисленные плакаты, а в воздухе нарастало нетерпение. Публика готовилась встречать Адриана Немета. Я тоже с трудом могла усидеть на месте, когда до выступления Шутов оставалось несколько исполнителей. Я даже их не запомнила толком, а поддалась всеобщему возбуждению.
Конферансье даже слово сказать не удалось, потому что зал в едином порыве начал скандировать:
– Немет! Немет! Немет!
Дым-машина погрузила сцену в непроглядный туман, и теперь нельзя было ничего разглядеть. Там явно происходила быстрая смена декораций, подготовка выступления, и вот уже первый гитарный аккорд резанул воздух. Он множился, расщеплялся, протыкал густой дым множеством лучей, пока к нему не присоединились ударные и бас. Напряжение нарастало, а туман уже напоминал грозовую тучу, которая грозила вот-вот вот разразиться громом и молнией.
Это и произошло, натужный визг гитары, и первым на край сцены выпрыгнул Иштван, потрясая своим ирокезом:
– Вы готовы?
Это было был явно риторическим вопросом. Зрители уже были в экстазе, они свистели, улюлюкали, хлопали, и Ишт дал им время успокоиться. Дым постепенно рассеялся, и перед нами предстали остальные участники группы. Ничего особенного, обычные повседневные наряды, старые потрёпанные инструменты, ребята оставались собой в любой обстановке: и в ночном клубе, и в оперном театре.Во всей этой панковатой и непринуждённой картине Адриан Немет выглядел немного неуместным пришельцем из другого мира, или даже божеством, спустившимся с небес. Он единственный кто переоделся. Толстовку с капюшоном сменило эфемерное одеяние в восточном стиле. Казалось, оно было надето прямо на голое тело. А Немету было чем похвастаться: атлетическая фигура, сильные плечи. Его образ был противоречив и в то же время гармоничен. Мощь и хрусталь. Волосы, серёжки в ушах, узоры на одежде светились небесно-голубым, а длинные пальцы с пластырями замерли над диджейским пультом, который больше напоминал небесный инструмент или даже скрижали самой судьбы.
Адриан легонько качнул головой, и висящий на его заколке кристалл издал звук падающей капли воды. Разумеется, это шло от диджейского пульта, но ощущения были такими, словно мы все в темной пещере идём на свет и звук. А он становился настойчивее ритмичнее, выводил музыкальный узор, в который медленно вплетались другие музыкальные инструменты: бас, ударные, тромбон, а затем Иштван запел. Сначала тихо, а потом всё громче и громче:
Блуждаю я во тьме,
Но свет не нужен мне.