Ческа угрожала убить себя, убить его, убить разлучницу, убить всю Эврону – а что?! Чего она тут стоит, так неудобно, и совершенно чихать хотела на страдания эданны?
Истерика перешла в слезы, слезы в поцелуи, а поцелуи в нечто более приятное. Эданна пообещала любовнику, что обязательно уедет, только… чуточку попозже. Когда должна приехать дана?
В начале лета?
Отлично!
Дана в столицу, эданна из столицы. У нее тут, совсем недалеко, буквально часов шесть пути, есть отличный замок, мусичек сам же ей и дарил. Вот в нем она своего сладенького помпосика и будет ожидать.
Не есть, не спать, а только ждать, у окна сидеть, косу отращивать…
А лапсик будет приезжать, часто-часто! Правда же?
Лапсик, бусик и помпосик заверил свою лапочку, бусинку и помпошеньку, что так и будет. И с утра откланялся с громадным облегчением.
Как хорошо, когда тебя понимают! Просто – КАК ХОРОШО!!!
– Он меня отсылает!!!
– Да не реви ты. – Старая ведьма подсунула эданне носовой платок… не первой и даже не десятой степени залежалости, но эданне было наплевать.
Она рыдала.
А как же?
Кругом столько хищниц, столько стервозин, а Филиппо еще и женится, и король будет против приезда эданны в столицу, и умирает он… как же!
Такая сволочь не помрет! Он раньше на могилки всем остальным нагадит!!!
Ы‑Ы‑Ы‑Ы‑Ы‑Ы‑Ы‑Ы‑Ы!!!
Ведьма кое-как успокоила эданну, напоила отваром и вежливо поинтересовалась:
– Так, может, оно и к лучшему? И мужик ребенком обзаведется, наследничком, и тебе рожать не придется? Ты ж сама о проклятии знаешь?
– Я думала… но отсылать-то меня зачем?
Ведьма хмыкнула.