Дан Бьяджи умер?
Вот… надо перехватить часть его дела. Понизить их с рубиновых королей до рубиновых ньоров, а то еще зазнаются… дан Бьяджи был хищником, другого такого в его семье нет.
Пожалуй, будь эта самая дана Мия жива, его величество даже сильно гневаться бы на нее не стал. Как-никак, девушка оказала услугу короне. За это ее можно и поощрить было… к примеру – казнить безболезненно.
А что еще можно за ТАКОЕ?!
Только казнь. Но если убийца сама свою душу погубила… да и пес с ней! Не до того!
С этой стороны Мия все рассчитала верно.
Тем же вечером Серена и Эмилио заключили официальную помолвку, и девочки переехали в дом Лаццо, под крылышко Марии, к малышке Кати…
Барбару не уволили. А вот дану Оливию из дома выставили в тот же день. Не надо им такое добро… пусть идет, куда захочет. Денег дадим, и достаточно с нее.
Комар, по здравому размышлению, решил даже в гости не являться. А зачем?
Все ясно. Все понятно. А больше…
Больше ему ничего и не надо. На похороны к Джакомо он придет, и достаточно будет.
Эх, друг мой Удав…
В храме падре Ваккаро молился за душу даны Феретти.
В ее смерть он не верил. Ни разу. Ни рядом, ни близко, ни далеко, ни низко… никак! Самоубийство? Это не про нее сказано!
И… хоть это и нехорошо, но, ей-ей, за дана Бьяджи он молиться не станет. Знал он, чем развлекается благородный дан, а кое-кого и отпевал…
Может, это и плохо.
Но падре Ваккаро его простил, а вот молиться… нет. Для молитвы нужна искренность, которой у падре и в помине не будет. Лучше он помолится за дану Феретти… ему кажется, они еще встретятся. И это – замечательно.
Столица шумела и гудела. Столица болтала и сплетничала.
Столица пребывала в шоке.
Какие там королевские невесты? До невесты еще дожить надо! А тут – ТАКОЕ! С ума сойти можно – какое…