Порыв ветра заставил Облако Невесты взметнуться вокруг. И это придало решимости. Я — Маэлин Конлет, практически Маэлин Катуаллон! И никакое пламя не испугает меня.
— И сколько шагов ты сделаешь, Маэлин практически Катуаллон?
Рядом со мной вновь оказался жрец Хаоса. Он слегка улыбался, перебирал в пальцах агатовые четки и был абсолютно расслаблен.
— Столько, сколько нужно, — уверенно ответила я.
— В этом столетии Хранителям как-то особенно везет, — задумчиво произнес жрец. — Помните, Отец-Хаос везде и нигде. Он слышит и не слышит, Маэлин практически Катуаллон.
А я, оставив жреца за спиной, уверенно напрвилась к границе, за которой бесновалось пламя. И в голове сами собой всплыли давно сказанные слова. Я обещала следовать за Дрегартом. И я не отступлюсь от своих слов.
— Следую за тобой, — четко произнесла я и шагнула в пламя.
Первым вспыхнуло Облако Невесты. По нему огонь перекинулся на мои волосы, плечи, а после пламя стекло по корсету вниз, к подолу.
Я вдыхала жаркий, сухой воздух и шла вперед, не позволяя себе оглядываться, не позволяя себе медлить и размышлять. Мне не страшно. Не страшно.
«И не больно», вдруг осознала я.
Опустив взгляд вниз, я увидела, что пламя, охватившее меня, все еще на месте, оно никуда не исчезло, но… Но оно скорее ластится ко мне. Жмется ближе, алчет моего внимания.
Я так засмотрелась на танцующее пламя, что оступилась. Но сильные, надежные руки не позволили мне упасть.
— А вот и ты, любовь моя, — шепнул Дрегарт. — Мы ровно в центре костра.
Я подняла на него глаза и, рассмотрев его лицо, вскрикнула:
— Что с тобой?
— А что со мной? — оторопел он. — Приоделся по случаю праздника. Грегор обещал, что тебе понравится. Так плохо?
Я подняла руку и коснулась насыщенно фиолетового узора, вольготно разместившегося на его виске:
— У тебя проявился узор.
— К костру меня сопровождал жрец Хаоса, — Дрегарт притиснул меня к себе. — И сказал, что я обязан вскружить своей жене голову так, чтобы она на ближайшие годы забыла о том, как правильно возносить мольбы Отцу-Хаосу.
Смутившись, я прижалась лицом к груди любимого и проворчала: