Я проваливаюсь в пустоту.
Но внезапно разум снова оживает. Как по щелчку.
Меня будто выталкивает из под толщ воды и легкие наполняет свежий цветочный аромат.
Воздуха так много, что я кашляю. Словно долго не дышала.
— Миледи, как вы? Боги, да что ж такое-то, — суетливая болтовня обрушивается на меня потоком. — Воды, выпейте воды.
Кто-то осторожно приподнимает мою голову, а затем губ касается прохладная поверхность и влага.
Пью жадно. Глоток за глотком.
Тело потряхивает, в голове до сих пор царит пустота.
Как только от меня убирают стакан, тру веки, раскрываю глаза.
Пред моим затуманенным взором вырастает круглолицая женщина в кружевном чепце и белоснежном фартуке, надетом поверх пышного платья с корсетом. На вид ей больше сорока лет.
С невыносимым трудом фокусируюсь на обстановке комнаты, в которой очнулась.
На коленях кремовое покрывало, пухлые бархатные подушечки. В центре просторного помещения стоит изящная софа, обтянутая светлым шелком и два кресла в тон с высокими спинками.
Маленький столик, сияющий позолоченным узором декоративной резьбы. Свежие цветы в низкой фарфоровой вазе.
Опять подушки. Ой как их много.
Тяжелые портьеры из парчи на высоких окнах и замысловатая вышивка золотой нитью на ламбрекенах.
Вся красота мебельного гарнитура и дороговизна ткани зеркально отражается в натертом паркете.
Осматриваю остальное убранство с отвисшей челюстью и сталкиваюсь с растерянным лицом женщины в чепце.
— Миледи, как ваше самочувствие?
— Ч-что? — сипло выдыхаю и хватаюсь за горло. Не узнаю свой голос.
— Вам плохо? — женщина в чепце бледнеет, на мгновение ее кожа сливается с белоснежным высоким воротником.