– Чего – «щас»?
– Щас... во, придумал! Гы! Ход конём, – и потирает руки.
О чём он? Кто не знает Вову, может подумать разное: про семейный бюджет, про какой-нибудь приятный сюрприз жене... про боевую готовность, наконец. Хы-хы. Это – кто не знает Вову. Я Вову знаю прекрасно. Так учёный-энтомолог знает постельного клопа, а постельный клоп – энтомолога. За два года совместной жизни в двухкомнатной квартире (это называется – «с подселением») вполне можно успеть изучить своего соседа. У них одна комната, у меня – другая. Камбуз, коридор, кладовка и гальюн общие. Контакт – постоянный, тем более что мы почти одного возраста и служим вместе.
Поэтому я прекрасно знаю, какую такую сложную задачу Вова решает в данный исторический момент. Вернее, похоже, что уже решил. Лицо просветляется и разъезжается в довольной улыбке, Вова приободряется и ускоряет шаг.
Вчера Ольга (ну, супруга евойная) изловчилась и отобрала у Вовы полбутылки шыла. Это было несложно, поскольку Вова моменту отбора воспрепятствовать никак не мог: лежал на тахте в неимоверной позе и окружающее воспринимал более чем условно. Сегодня весь день с самого утра Вова напряжённо размышлял, куда она могла зашхерить вожделенный сосуд, и как бы до него добраться. Способов было много, но все они решительно не годились – главным образом потому, что уже неоднократно были вовиной супругой испробованы. Ольга знала Вову намного лучше меня и уж куда лучше самого Вовы.
Нет, конечно, можно было бы просто надоить из гидростенда ТС32М поллитра рабочей жидкости (и плевать, что оно с касторовым маслом), но: дело принципа. Где-то дома запрятано полпузыря, и от этого факта просто так не отмахнуться. Искать же самому Вове не хотелось: всё равно не найдёшь, хоть и квартира с гулькин нос, а скандал будет неминуем. Чтобы плеснуть за воротник без скандала, требовалось придумать что-нибудь такое... м-м... что-то из ряда вон. И, похоже, Вова придумал. Ну-с, посмотрим.
Перед дверью Вова лезет за пазуху и достаёт своё удостоверение личности, а из него – карточку учёта доз радиоактивного облучения. Такая есть у каждого из нас, потому что так положено. У всех они, понятно, чистые, без единой записи, ибо наши изделия в те времена не шибко фонили, и мы по этому поводу не заморачивались вообще. Да и предназначена эта карточка для использования в боевой обстановке, а мы в тот момент ни с кем не воевали.
Вова достаёт и любовно глядит на пустые графы.
– Давай... пиши.
– Сколько? – спрашиваю я, щёлкая кнопкой шариковой ручки.
– Да фиг знает...
– Двести пятьдесят тебе хватит?
– Ай, пиши сколько хочешь, она же всё равно ни бум-бум.
Я пишу в первой графе сегодняшнюю дату, потом – «250 р.», а в графе «подпись начальника» ставлю непонятную закорюку. «Р.» – это рентген, а не рублей. Далее вовино лицо принимает выражение скромного героя Отечества, с трудом совершившего очередной подвиг, и он решительно толкает дверь. Мне уже весело.
Мы протискиваемся в тесный коридор. Ольга уже встречает: «Привет, ребятки! Ужин готов! Как там на службе?» – ну и так далее.
Когда Вова снимает шинель, удостоверение как бы нечаянно выпадает на пол, и из него вываливается карточка. Вова этого «не замечает». Вова с усталой и озабоченной рожей проходит прямо на кухню. Ольга подбирает карточку и тупо глядит сначала в неё, потом на меня. В её глазах – тревога. Неприкрытая. В моих вообще-то тоже. На мой взгляд, двести пятьдесят за один раз – это перебор.
Про то, что излучение производит в организме необратимые изменения, знает каждый. Но далеко не каждый знает, что эти изменения можно связывать и выводить из организма с помощью банального алкоголя плюс мочегонное (в идеале – водка, а затем пиво). Вовина супруга знала, поскольку соответствующая предварительная работа в этом плане с ней была проведена уже давно. Она с мольбой посмотрела на меня. Я пожал плечами.
– Я понимаю... секретно... – и с тоскливой заботой глянула в сторону кухни.
На кухне Вова старательно сутулился, оседлав табурет. Невооружённым глазом было видно, что сегодня на его плечах держится весь флот. Первые признаки лучевой болезни у Вовы были налицо. Вот-вот начнут выпадать волосы... потом зубы... потом... Он шумно вздохнул и прикоснулся ладонью там, где сердце, и провёл ею вниз, к паху.
– Я сейчас! – и Ольга метнулась в их комнату (а там кладовка!). – Сейчас... двести ж пятьдесят... с-суки... совсем обалдели... изверги... куда Бочкарёв смотрит… сейчас...
ebooksa