Хуанита посмотрела на дверь, на лице ее появилось выражение гнева, но никак не удивления:
— Значит, она снова за мной шпионит. Мне надо было догадаться.
Шум в комнате превратился в рев. Филдинг с трудом различал свой собственный голос:
— Пойдем-ка лучше. Я вовсе не хочу снова оказаться замешанным в какой-нибудь скандал.
— Я еще не переоделась.
— Ты и так хорошо выглядишь. Хватит, пойдем. Мне нужно выпить.
— Подождешь немножко.
— Бога ради, пойдем. Может, кто-нибудь уже вызвал полицию, как в прошлый раз. Я тогда выложил двести зеленых.
— Я не люблю, когда за мной следят.
Она соскочила с кушетки и ринулась в сторону спальни, на ходу сорвав со стены огромных размеров распятие.
— Что вы там делаете? — Она с размаху ударила по двери распятием. — Открывайте, слышите меня? Открывайте!
Неожиданно наступила тишина. Кто-то из детей начал скулить, другой закричал перепуганным голосом:
— Бабуля нам не разрешает.
Наконец заговорила сама миссис Розарио:
— Дверь будет открыта после того, как джентльмен удалится.
— Нет, она будет открыта прямо сейчас!
— После того как джентльмен удалится, не раньше. Я не позволю, чтобы дети видели свою мать в компании незнакомца, когда ее муж находится в отсутствии.
— Слушай, старая дура, — завизжала Хуанита. — Знаешь, что у меня в руке? Твой Иисус Христос собственной персоной. И знаешь, как я собираюсь его употребить? Я собираюсь расколотить с его помощью эту дверь…
— Не смей богохульствовать в моем доме! — закричала миссис Розарио.
— И колотить по ней, — продолжала Хуанита, — до тех пор, пока что-нибудь не поддастся, не развалится — дверь или твой Христос. Ты слышишь, старая ведьма? Хоть раз Иисус поможет мне, он сам расколотит эту дверь.