— Тогда, возможно, вы знали детей миссис Гарсиа. Их у нее пятеро.
— Что вы так вцепились в эту фамилию?
— У меня сложилось впечатление, что она для вас имеет какой-то смысл.
— Но я ведь уже ответила вам, что никакого смысла она не имеет. Верно?
— Да. Несколько раз.
— Вы обвиняете меня в том, что я вам лгу?
— Нет, не совсем мне, — ответил Пината. — Но нельзя исключить возможность, что, не осознавая того, вы лжете самой себе. Подумайте об этом, миссис Харкер. Ваша реакция на это имя была чересчур эмоциональной.
— Возможно, я чересчур эмоционально реагировала. Или вы чересчур эмоциональны в своей интерпретации моего поведения.
— И это могло быть.
— Не могло, а было.
Она поднялась с места и прошла к окну. В ее движениях чувствовалось одновременно негодование и желание убежать. Пинате показалось, что она приказала ему заткнуться и оставить ее в покое. Но он не собирался делать ни того, ни другого.
— Проверить миссис Гарсиа будет несложно, — заметил он. — В полиции на нее имеется досье, так же как и в управлении по контролю над условно осужденными, и, вполне возможно, у Чарлза Олстона в клинике.
Она повернулась к нему лицом, во взгляде ее царила усталость.
— Как бы мне хотелось убедить вас в том, что я никогда не слышала об этой женщине. Мы живем в свободной стране, вы можете проверить любое имя в телефонном справочнике, если у вас есть такое желание.
— Вполне возможно, что мне придется поступить именно так. Ведь у меня не слишком много фактов для того, чтобы продолжать расследование. Единственное, что у меня есть по 2 декабря 1955 года, — это то, что в горах шел снег, а вы обедали в кафетерии в нижнем городе. Кстати, а как вы туда добрались?
— Должно быть, я приехала на машине. У меня была своя.
— Марка?
— Старый «олдсмобиль» с открывающимся верхом.
— А как вы обычно ездили, подняв или опустив верх?
— Опустив. Но я не понимаю, какое это имеет значение?