— Расскажи мне о ней, Стэн. Она красивая?
— Я предпочел бы не обсуждать этот вопрос.
— Ты о ней никогда не говоришь — голову немножко вправо, — ну так, как другие мужчины вспоминают о своих бывших. Что плохого в том будет, если ты мне о ней немножко расскажешь, например, красивая она или нет.
— Какая от этого польза.
— Ну, я хотя бы буду знать. Наклонись.
Нагнув голову, он рассматривал пряжку брючного ремня.
— А ты что, хотела бы узнать, какая она красавица?
— Да нет. То есть, я хочу сказать, было бы лучше, если бы она оказалась некрасивой.
— Так и есть, — ответил Филдинг. — Она некрасива. Ты довольна?
— Нет.
— Ладно. Она страшна как смертный грех. Толстая, вся в пятнах, косая, кривоногая, косолапая…
— Ты все врешь, Стэн!
— И совру еще, сказав, что мне она казалась очень красивой, — угрюмо заметил он.
— Она и должна была быть такой, или ты на ней никогда бы не женился.
— Мне было семнадцать лет, а в этом возрасте все девушки кажутся красивыми.
Он, конечно же, лгал. Он не смог бы вспомнить ни одну из тех, кто окружал его, кроме Ады — нежной, розовой, мягкой, как облачко на фоне вечерней зари. Тогда, в расцвете своей юности и силы, он полагал, что посвятит всю оставшуюся жизнь тому, чтобы оберегать и защищать ее; увы, все это выпало на ее долю. Даже теперь он не знал, когда и по какой причине они поменялись ролями.
— Они и теперь не все кажутся тебе уродинами, — сказала Мюриэл, откладывая ножницы в сторону. — Знаешь, что я думаю? Готова поспорить, эта твоя официантка — обычная дешевая шлюха.
— Она замужняя женщина, мать шестерых детей.
— Муж и шестеро детей никого еще не сделали ангелом.
— Мюриэл, перестань, пожалуйста, нервничать. Я еду в Сан-Феличе вовсе не для того, чтобы встречаться с этой официанткой или моей бывшей женой. Я собираюсь исключительно повидаться с Дэйзи.