— Да-да. Кстати, о деньгах…
— Пожалуйста. — Пината протянул Олстону десятидолларовую купюру. — Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Карлос Камилла?
— Определенно нет. Имя довольно необычно. Думаю, что запомнил бы его, если бы хоть как-то сталкивался. Кто это?
— Он убил себя четыре года назад. Рой Фондеро занимался похоронами.
— Я знаю Фондеро, — заметил Олстон. — Мой старый друг. Очень хороший и сдержанный человек.
— Не мог бы ты оказать мне любезность?
— Пожалуйста.
— Позвони ему и скажи, что я хотел бы задать ему несколько вопросов о Камилле.
— Ничего сложного. — Олстон поднял трубку и набрал номер. — Будьте любезны, мистера Фондеро… А когда он вернется?.. Это Чарлз Олстон… Спасибо. Я перезвоню ему попозже.
Он повесил трубку.
— Фондеро отлучился по делам. Я попробую договориться, чтобы он тебя принял. Когда лучше?
— Как можно скорее.
— Я узнаю, можно ли это сделать сегодня.
— Большое тебе спасибо, Чарли. Еще один вопрос, и я ухожу. Миссис Харкер знала Хуаниту?
— Как и все в клинике, если не по имени, то хотя бы в лицо. Но к чему спрашивать меня? Почему не спросить миссис Харкер?
Олстон перегнулся через стол и прищурился:
— С ней что-то случилось?
— Не думаю.
— До меня тут дошел слух, что Харкеры собираются взять в семью ребенка. Не связан твой таинственный визит именно с этим?
— Не прямо, — ответил Пината. — Жаль, что я не могу рассказать тебе всего, Чарли, но кое-что здесь не подлежит огласке. Единственное, что я знаю твердо: случившееся для всех, кроме миссис Харкер, показалось бы вполне безобидным и банальным. Оно не имеет отношения ни к большим деньгам, ни к чьей-то жизни, ни к чему-то мало-мальски серьезному вообще.