Кто-то в моей могиле

22
18
20
22
24
26
28
30

— Двадцать один.

— Брось заливать, дружок.

Лицо паренька стало пунцовым.

— Мне двадцать один, — повторил он и вновь принялся за работу.

Прошло пять минут. Вторая официантка, обслуживавшая задние кабинки, пару раз бросила взгляд в сторону Филдинга, но не подошла. Не подошла к нему и миссис Брустер, которая протирала фартуком решетку для гриля.

Наконец появилась Хуанита. На ее лице лежал свежий слой пудры, губы подкрашены. Она так старательно подводила карандашом глаза, что напоминала шахтера, проработавшего в забое не один десяток лет. Она отреагировала на его появление, слегка вильнув задом. Так молодая кобыла помахивает хвостом, узнав кого-то знакомого или проявив неожиданный интерес.

— Снова появился, — сказала она без намека на улыбку.

— Удивлена?

— Чего мне удивляться? Меня ничем невозможно удивить. Чего хочешь?

— Ветчину с ржаным хлебом и бутылку пива.

Она прокричала заказ миссис Брустер, но та и ухом не повела, ее фартук не колыхнулся. В голове у Филдинга мелькнул вопрос, не узнала ли она в нем участника драки и не пытается ли теперь своим холодным и безразличным отношением вытурить из бара, чтобы избежать новых неприятностей.

— Обслуживание у вас паршивое, — заметил он.

— Еда тоже. Чего пришел?

— Ну, хотелось просто посмотреть, как тут у вас идут дела в понедельник.

— Я в полном порядке. Джо все еще в каталажке. Он получил месяц.

— Жаль.

Хуанита стояла, несколько изогнувшись, кулак упирался в бедро, манеры ее стали более агрессивными, но не слишком.

— Послушай, эта твоя жалость к людям когда-нибудь приведет тебя к большим неприятностям. Ты вот почувствовал, что тебе меня жалко, и очень скоро вы с Джо уже тузили друг друга.

— Я был немного пьян.

— Да ладно, я просто подумала, что мне лучше предупредить тебя. Дай людям самим себя жалеть. У большинства из них это чертовски хорошо получается, и я не исключение. Погоди-ка чуть-чуть, пойду поддам пару этой старой перечнице. Она сегодня весь день сны видит.