— Двадцать один.
— Брось заливать, дружок.
Лицо паренька стало пунцовым.
— Мне двадцать один, — повторил он и вновь принялся за работу.
Прошло пять минут. Вторая официантка, обслуживавшая задние кабинки, пару раз бросила взгляд в сторону Филдинга, но не подошла. Не подошла к нему и миссис Брустер, которая протирала фартуком решетку для гриля.
Наконец появилась Хуанита. На ее лице лежал свежий слой пудры, губы подкрашены. Она так старательно подводила карандашом глаза, что напоминала шахтера, проработавшего в забое не один десяток лет. Она отреагировала на его появление, слегка вильнув задом. Так молодая кобыла помахивает хвостом, узнав кого-то знакомого или проявив неожиданный интерес.
— Снова появился, — сказала она без намека на улыбку.
— Удивлена?
— Чего мне удивляться? Меня ничем невозможно удивить. Чего хочешь?
— Ветчину с ржаным хлебом и бутылку пива.
Она прокричала заказ миссис Брустер, но та и ухом не повела, ее фартук не колыхнулся. В голове у Филдинга мелькнул вопрос, не узнала ли она в нем участника драки и не пытается ли теперь своим холодным и безразличным отношением вытурить из бара, чтобы избежать новых неприятностей.
— Обслуживание у вас паршивое, — заметил он.
— Еда тоже. Чего пришел?
— Ну, хотелось просто посмотреть, как тут у вас идут дела в понедельник.
— Я в полном порядке. Джо все еще в каталажке. Он получил месяц.
— Жаль.
Хуанита стояла, несколько изогнувшись, кулак упирался в бедро, манеры ее стали более агрессивными, но не слишком.
— Послушай, эта твоя жалость к людям когда-нибудь приведет тебя к большим неприятностям. Ты вот почувствовал, что тебе меня жалко, и очень скоро вы с Джо уже тузили друг друга.
— Я был немного пьян.
— Да ладно, я просто подумала, что мне лучше предупредить тебя. Дай людям самим себя жалеть. У большинства из них это чертовски хорошо получается, и я не исключение. Погоди-ка чуть-чуть, пойду поддам пару этой старой перечнице. Она сегодня весь день сны видит.