Кто-то в моей могиле

— Нам спешить ни к чему. Почему бы тебе не присесть?

— Зачем еще? — Хуанита посмотрела на него с подозрением.

— Пусть ноги отдохнут.

— Так, теперь тебе жалко мои ноги? Послушай, ты довольно странный мужик. Знаешь об этом?

— Да, мне пару раз говорили.

— А… Не мое дело. — Она присела, изгибаясь куда больше, чем требовалось. — Сигарета есть?

— Нет.

— Тогда свои закурю. Я считаю, что курить свои совсем ни к чему, когда можно стрельнуть.

— Умница.

— Я? Никто вокруг так не думает. Послушал бы ты мою мамашу. Она вся мочой исходит, когда объясняет мне, какая я дура. Но больше этого я терпеть не желаю. Я живу с ней сейчас, пока Джо в каталажке, мне надо, чтобы кто-нибудь приглядывал за детьми. Когда Джо выйдет, мы, может, снова уедем. Я всегда ненавидела этот город. Он всегда ко мне паршиво относился. Только не надо опять начинать меня жалеть. То, что они мне подкидывают, я могу принять.

— Они? — переспросил Филдинг. — Кто они?

— Никто. Просто они. Город.

— А где ты жила?

— В Лос-Анджелесе.

— Почему ты сюда вернулась?

— Джо остался без работы. Не то чтобы его выгнали за какую-нибудь провинность или что-нибудь еще. Племянник хозяина вырос настолько, что уже мог работать, и Джо выперли с его места, чтобы устроить того. И я подумала, а почему бы нам сюда на время не вернуться. Может, здесь все по-другому, может, город изменился. Так я думала. Черта с два этот город изменится. Единственное, из-за чего он действительно может измениться, — это высадка русских, и что до меня, то мне совершенно наплевать, если они станут швырять свои бомбы, как конфетти, и все здесь подохнут в воронках.

Она закурила и пустила струю дыма через стол прямо Филдингу в лицо, словно провоцировала его на спор с ней.

— Ну и что ты об этом думаешь, а?

— Я как-то не успел об этом подумать.

— У Джо хватило времени. Он говорит, когда я ему все это выкладываю, что после таких слов мне нужно мыть рот с мылом. А я ему в ответ: «Попробуй, итальянская рожа, и останешься без руки, отгрызу».