Дверь открылась, в комнату вошел четвертый. Шаг у него был легкий, быстрый.
– Удачно все прошло? – сочным баритоном спросил он.
– Все как по маслу!
– Он живой?
– Живой. А как на улице?
– Там тоже все в порядке. Действуем так… Возьмем вот это. Потом это…
– Понял, – охотно отозвался хрипатый. – Здесь все это есть, мы уже посмотрели. – Феоктистов услышал характерный шорох фотографий.
– Быстро все собираем и уходим, – сказал четвертый. По голосу с командными интонациями, по неторопливому шагу чувствовалось, что в преступной команде он был главным.
– Сколько здесь добра! На миллионы, – восторженно протянул хрипатый.
– Думай о том, сколько за это «бабла» можно слупить.
– Вот и я о том же… Вот ведь как бобру не повезло, всю жизнь собирал, а «бабло» другие срубят.
Налетчики стучали рамами картин, громко распахивали витрины со старинным оружием, открывали шкафы с фаянсовым фарфором, складывали раритеты в сумки.
– Смотри, какая вещь! Сунь в пододеяльник, чтобы не помять…
Потап Викторович понимал, что грабители пришли в квартиру не вслепую, действовали со знанием дела, забирая из его коллекции наиболее значимые предметы и картины.
– Никак Тициан! – донесся высокий голос из дальнего конца коридора. – Такое только в музее можно увидеть.
– Ты специалист, что ли?
– Так написано же, что Тициан!
В соседней комнате раздался звук разбитого стекла, затем недовольный голос четвертого:
– Такую вещь расколотил, растяпа! Она тысяч за сто могла уйти.
– Да тут этого добра не пересчитать!