Прозвенел звонок по внутренней связи, и он, взяв трубку, произнес бодрым голосом:
– Слушаю.
– Вот что, Арсений Юрьевич, зайди ко мне.
– Слушаюсь, товарищ подполковник.
Хабаков положил трубку. Что бы это могло значить? Не всякий раз начальник называл его по имени и отчеству. Точнее, он мог припомнить всего лишь два таких случая, один раз – когда ему вручали поощрительную грамоту министерства.
Что же будет сейчас?
– Разрешите? – постучался Арсений в слегка приоткрытую дверь кабинета Приходько.
– Проходи. Вот сюда садись. – По голосу полковника всегда трудно было угадать о его намерениях. Он был из особой породы людей, умеющих скрывать свое подлинное настроение в самых непростых ситуациях. Лицо его выглядело всегда беспристрастным. – У меня плохая новость, – уныло заговорил он. – Хотя, честно говоря, даже для меня она прозвучала ошеломляюще… Нестор Олкимос ликвидировал свою фирму и отбыл в неизвестном направлении.
– Не может быть! – невольно ахнул Хабаков.
– Все может быть, – глубоко вздохнул полковник. – Его кто-то предупредил. И где сейчас находится коллекция Феоктистова, неизвестно. Может, она по-прежнему припрятана в России, а может быть, благополучно добралась до Греции каким-то иным путем, о котором мы не ведаем.
– Это известие убьет Феоктистова. Мы рассчитывали вылететь в Афины в ближайшие дни.
– Я знаю… Теперь уже ничего не поделаешь. Вмешался международный контрабандный синдикат. Он разрушил не только все наши планы, но каким-то образом сумел повлиять на греческую полицию, чтобы она помогла ему скрыться. Нам осталось единственное – дожидаться подходящего случая. Дело по коллекции Феоктистова нужно будет приостановить.
– В столичной полиции работает инспектор Таукис Дестунис, с которым я все это время поддерживал контакт, может, он…
– Ты ему больше не звони, – отмахнулся полковник, – уже не работает… Его уволили со службы. Видно, он оказался очень несговорчивым, а таких там тоже не любят.
Арсений вышел из кабинета в полнейшей растерянности.
Некоторое время он размышлял, стоит ли сообщать Феоктистову решение Следственного управления в отношении пропавшей коллекции, а потом пришел к выводу, что тот должен знать правду.
Ожидая, что разговор будет нелегким, Хабаков поднял телефонную трубку.
– Потап Викторович?
– Это вы, Арсений? – прозвучал в ответ встревоженный голос.
– Он самый. У меня для вас печальное сообщение…