– Простите? – округлил глаза Гаврила Спиридонович.
– Приветствую вас! – повторил я.
– Ну, здравствуйте. – Шеф нехотя пожал мою руку, которую я держал протянутой, как мне казалось, уже целую минуту. – Сообщите, пожалуйста, цель вашего визита, гражданин.
– Я здесь работаю вообще-то, – нагловато так заявил я.
– Разве? – несказанно удивился шеф. – Что-то я не помню такого работника. Всех, кто действительно работает, я знаю лично, а вас – ну никак не припомню…
Суть этого представления я, конечно, понял. Шеф недвусмысленно давал мне понять, что он крайне недоволен моим нечастым появлением на службе. Но я ведь не сижу в кресле сложа руки и уставившись в телевизор. И не лежу на диване, время от времени поплевывая в потолок. Журналиста, как известно, ноги кормят:
Я так и сказал шефу:
– Если вам интересно знать, то я расследую убийство.
– И как идет ваше расследование? – с нескрываемой иронией спросил шеф.
– Благополучно, – заверил я его. – Мною опрошены сестра убитого Василия Анатольевича Левакова Инна, его непосредственный начальник, которого он возил, господин исполнительный директор Ионенко и первый подозреваемый, некто Гугенот, один из авторитетов района.
– Как? – переспросил шеф.
– Гугенот.
– Это что, кличка, что ли, такая?
– Клички у собак, – резонно и со знанием дела заметил я. – А Гугенот – это погоняло.
– Гм, – неопределенно произнес шеф. – Но вы, Аристарх Африканович (а шеф меня ре-е‑едко называл по имени-отчеству), как уехали на прошлой неделе на Лесопильщиков пустырь, так более на работе и не появлялись. Позвонить-то хотя бы можно было?
– Можно, – согласился я. – Запамятовал я, шеф. Приношу свои искренние и неизбывные сожаления.
– Вот только кланяться не надо, – слегка отстранился Гаврила Спиридонович.
– Как скажете…
– Какие у тебя там сожаления? – переспросил вдруг шеф.
– Неизбывные, – повторил я.