Статист

— Что вы можете нам посоветовать? — спросила Людмила, протягивая швейцару ещё одну купюру. — Нам очень не хочется светиться перед прессой.

Мужчина сделал отрицательный жест и сказал:

— Спасибо, мадам! Вы дали вполне достаточно. Думаю, вам лучше подождать. Потом я вас проведу. У нас остановились несколько делегаций. Когда они будут выходить, я вас предупрежу. В массе вам будет несложно затеряться.

— Спасибо, дружок!

Людмила всунула в карман ливреи деньги, взяла Романа за руку и, потянув за собой, произнесла:

— Пойдём в номер. В конце концов, некоторые вопросы можно выяснить и по телефону. Потом я отправлюсь по делам одна, а тебе лучше остаться. С таким лицом тебя журналюги вычислят в любой толпе.

— Опять тюрьма, — со вздохом произнёс Криницын, покорно следуя за своим адвокатом. — Комфортабельная, но тюрьма. С детства не люблю гостиницы.

Настроение у него поднялось только после того, как удалось выяснить по телефону, что пострадавший водитель, Филипп Осипович Кривенко, жив. Он прооперирован, состояние стабильно тяжёлое, находится в искусственной коме, и посетителей к нему не пускают.

— Хоть это радует! — воскликнул Роман. — Значит, не напрасны были мои усилия. Не зазря меня рожей по асфальту елозили эти мордовороты. Люда, попроси своего Давида, чтобы он позаботился о парне.

— Уже. Ещё вчера я сообщила о нашем разговоре Давиду. Можешь не сомневаться — он сделает всё возможное. Если понадобится, то и за границей оплатит лечение. Так он мне вчера сказал.

— Вообще-то я не очень доверяю олигархам, но твоему почему-то верю.

Людмила усмехнулась и с ехидством спросила:

— И многих олигархов ты знаешь?

— Да ладно тебе! — наёжился Роман. — Брось свои адвокатские штучки! Не цепляйся к словам. Лучше ответь, когда ты меня отсюда вытащишь? Уж больно мне домой хочется.

— Думаю, скоро. Конкретно назвать дату не могу, но, полагаю, недельку потерпеть придётся.

— Недельку?!

— А что ты хотел? Мне нужно время, чтобы из подозреваемого тебя перевести в разряд свидетеля. Пока предъявленных обвинений с тебя никто не снимал. А это и угон автотранспорта, и незаконное ношение оружия, и оказание сопротивления. Так что потерпи уж. На допросах можешь говорить практически всё, как было. Только о Сурене много рассказывать не надо. Просто мы гостили у него, а ты всё время сидел в машине и выполнял обязанности простого охранника. Ни о прослушке, ни о том, что тебе сообщили твои пленники, следователю знать необязательно.

— Почему?

— Об этом просил Давид. Он хочет выяснить, кто за ним стоит, и по-своему наказать.

— Это как по-своему? Утопить в сортире? Содрать с живого кожу? Зажарить?