— Ты понял, Боря?
— Кажется, начинаю понимать.
Скрябин подписал протокол. Уланов обратился к нему:
— Иван Петрович. Не могли бы вы оставить нас наедине с полковником?
— Какой разговор? Пожалуйста, заодно кур покормлю.
— Спасибо.
— Не за чем.
Скрябин вышел. Гарин спросил:
— Что ты задумал, Роман?
— Во-первых, мне нужны фото и адреса Кубарина, Дабиева, Котенко, во‐вторых, арест Дабиева и Котенко, а следователь, ознакомившись с протоколом и переговорив со стариком, тут же запросит решение суда об аресте, сыграет против нас.
— В смысле?
— Кубарин узнает о нем и скроется. Но дело даже не в этом. Поджог Дома отдыха сам по себе не влечет никаких серьезных последствий.
— Ну ты дал, Рома! А гибель людей?
— В том и дело, акция массового убийства бессмысленна, если не лежит в русле чьих-то интересов. Очевидно, что за Кубариным стоит кто-то поважнее, и этот кто-то прислал сюда Василя и Степана. Зачем? Устроить кровавую потеху? Так не бывает, Боря. В общем, пока есть время, переписывай протокол, не указывая Дабиева и Котенко. Пусть следственно-оперативная группа работает по наемникам из Москвы.
— Я не понимаю тебя, Роман.
— Нам надо взять Дабиева до того, как следствие выйдет на Кубарина. Узнать, на кого работает последний. И вот когда все сложится, а главное, выяснится причина кровавой акции и кто стоит за этим преступлением, тогда… но об этом, наверное, позже. Сделай так, как я прошу, и переговори со Скрябиным, чтобы не упоминал Дабиева.
Гарин вздохнул:
— Ты хоть понимаешь, что предлагаешь?
— Да. Найти и покарать убийц. Привлечь к ответственности всех, кто участвовал в этой акции. Всех, Боря, а не переславских персоналий.
— Это противозаконно.