Фоторобот в золоченой раме

22
18
20
22
24
26
28
30

Однажды их пригласил в гости Кононенко к себе в офис. И в душе Платова всколыхнулась ностальгия по тем временам, когда они не щадя сил и нервов проталкивали через бюрократические и коррупционные преграды ставшее знаменитым дело антикваров, по которому теперь снято несколько документальных фильмов и которое признано классическим.

Под коньячок хорошо пошли последние новости.

— Ирина вышла полгода назад по УДО, — объявил хозяин кабинета. — Конечно, с нарушениями. Вину не признала, а досрочное освобождение только для раскаявшихся. Но деньги делают всё.

— А доцент? — спросил Шведов.

— С ним смешнее. За него никто не платил. И просидел он дольше жены. Однако написал, что признаёт вину, и его всё же выпустили.

— Ну и ладно, — кивнул Платов.

— Самое смешное не это. Он неделю назад появился у меня, — хмыкнул Кононенко. — И много чего порассказал.

— Чего именно?

— Пока он сидел, к нему приехали адвокаты от Ирины. Сказали, что у Левицких образовалось много долгов. Поэтому необходимо продать его трёхкомнатную квартиру в центре Питера. Ему купят двухкомнатную ближе к окраине. А на разницу отдадут долги.

— Он подписал? — уставился на Кононенко Платов, уже подозревая, чем всё закончится.

— Да. Квартиру ему не купили. Ирина с ним заочно развелась. Больше он её не видел.

— А ведь мы его предупреждали, — покачал головой Шведов. — Что она его подставит и кинет.

— Подставила и кинула, — кивнул Кононенко. — Он теперь бомжует. На работу не берут. Ну я и…

— Что?

— В служебном помещении его поселил. Денег немного дал. К приставам съездил, чтобы они с него долг сняли.

— Ух ты, — ошарашенно протянул Шведов. — Он же вас заказывал киллерам.

— Да он за себя не отвечал. Она лишила его воли. Он такая же жертва Ирины, как и я. И людям прощать надо. Мы же христиане.

— А он хоть уяснил, что она за гадюка? — спросил Платов.

— Если бы, — Кононенко улыбнулся. — Заявил, что до сих пор любит её. Она не виновата. И готов за неё жизнь отдать.

— Зомбиленд, — всплеснул руками Платов…