Век испытаний

— Вас побеспокоил Сергей Александрович Святенко. Помните горный аул на границе с Пакистаном? Дерзкого мальчишку Мехрана? Военнопленных десантников?

Да это же священник! Сколько раз Иван вспоминал этого загадочного батюшку и в Афганистане, и уже на гражданке. Однажды, еще в Афгане, встретив подполковника Репнина, он не удержался и напрямую спросил у него, что слышно об их общем знакомом.

— Священник? Сергей Александрович? — удивленно посмотрев на Черепанова, переспросил контрразведчик. — Первый раз о таком слышу. И тебе, капитан, советую всякой ерундой голову не забивать.

Этим ответом особист еще больше заставил Ивана задуматься о судьбе таинственного священника. Сколько же ему сейчас? Лет семьдесят, не меньше. Он и в те далекие восьмидесятые выглядел стариком, а сейчас, наверное, и подавно.

— Вспомнили? — вопрос Святенко заставил Черепанова отвлечься от воспоминаний. — У меня, Иван Сергеевич, очень мало времени. Я понимаю, что уже поздно, но мне хотелось бы встретиться с вами прямо сейчас. Вы не возражаете?

— Хорошо, приезжайте, — ни на минуту не задумываясь, ответил Иван. — Только у нас сейчас комендантский час… Может, лучше все-таки подождать до утра?

— Ничего, я буду осторожным, — ответил священник, и в трубке раздались короткие гудки.

Иван не успел сказать старому знакомому свой адрес, но он почему-то был уверен, что тот его знает. Черепанов закрыл ноутбук, убрал в шкаф разбросанные еще с вечера вещи и открыл холодильник. «Не густо, конечно, но яичницу с колбасой приготовить можно», — с сомнением глядя на початую бутылку водки, подумал он. Поставив на плиту чайник, Иван подошел к окну. До утра было еще далеко, но где-то к востоку над крышами многоэтажек, словно лучи рассвета, полыхало зарево. Бой шел далеко в стороне, может быть, за десятки километров от города, но глухие звуки разрывов были хорошо слышны даже в центре. Во многих окнах горел свет. Большинство горожан уже привыкли к тому, что артиллерия начинает «работать» на рассвете. Поэтому днем все старались выспаться, а по ночам — это уже как Бог даст. Особенно доставалось жителям домов, которые располагались на окраинах города и в районе аэропорта. Бывало и такое, что канонада от разрывов снарядов и мин там не умолкала ни днем, ни ночью. И так неделями. Несмотря на то, что ни газа, ни воды, ни электричества в этих районах давно уже не было, многие люди не покинули свои дома и продолжали в них жить. Кто в подвалах, кто в ванных комнатах, а кто и просто в коридорах или на лестничных площадках, устраиваясь на ночь под бетонные стены несущих конструкций. Откуда-то пошел слух, что под ними во время обстрела находиться безопасней, чем в комнатах. Иван скептически относился к этим советам «бывалых», будучи убежденным в том, что все зависит от калибра боеприпаса и опыта наводчика. Но сумку с документами и вещами первой необходимости держал всегда под рукой. Самое удивительное наступало утром. Пережив ночной кошмар, невыспавшиеся жители городских окраин как ни в чем ни бывало спешили на работу, ехали в центр за продуктами, собирались у своих подъездов и до хрипоты спорили о том, из чего их обстреляли этой ночью — из «градов», танков или самоходных орудий? Потом они не спеша обходили микрорайон, считая воронки и попадания в стены и крыши домов. Называли имена тех, кому этой ночью не повезло… И так до вечера. С наступлением темноты улицы пустели, в окнах, как по команде, гасли тусклые огоньки свечек и фонариков.

В ночной тишине стук в дверь раздался неожиданно громко. «Не звонит, чтобы не беспокоить соседей», — подумал о предусмотрительности ночного гостя Иван. С мальчишеским любопытством он открыл дверь. На пороге в рясе и с медным крестом («неужели те же?» — мелькнула у Ивана мысль) стоял священник. Не было только домашней кофты с прорехами, зашитыми белыми нитками. Левый пустой рукав рясы все так же был заткнут за пояс. Сергей Александрович был седым уже тогда, в далекие восьмидесятые, а сейчас его волосы и борода стали абсолютно белыми. Но глаза у гостя были все такими же молодыми, а рукопожатие — отнюдь не старческим.

— Ну, здравствуйте, товарищ старший лейтенант, — с таким же любопытством разглядывая Черепанова, произнес Святенко.

— Здравствуйте, Сергей Александрович. Вот это сюрприз! — с нескрываемым удивлением произнес Иван. — Вы с дороги? Проходите сразу на кухню. Я вас, судя по времени, уже завтраком буду угощать.

— Нет, спасибо. Мы ужинали у отца Иннокентия, — мягко отказался от предложения хозяина Святенко.

— Мы? — с нескрываемым удивлением переспросил Черепанов.

— Вы меня простите, Ваня. Я не успел вас предупредить по телефону. Да, я не один, — с этими словами священник повернулся и тихонько кого-то позвал. — Малой!

От стены лестничной площадки отделилась какая-то тень, и через несколько секунд на пороге квартиры Черепанова стоял еще один гость. «А батюшка как был хитрованом, так им и остался», — подумал Иван, рассматривая спутника священника. Перед ним стоял парень лет двадцати-двадцати пяти, с русыми короткими волосами, худощавым лицом и тонкими губами. Потертые джинсы и выцветшая футболка с портретом Микки Мауса завершали его портрет. Мимо такого на улице пройдешь и не обратишь внимания.

— Не малой, Сергей Александрович, а Маллой, — протягивая Черепанову руку, произнес парнишка. — Неужели трудно запомнить? Две буквы, а смысл меняется в корне. Учишь вас, учишь…

За этой перепалкой на филологические темы гости вместе с хозяином прошли в квартиру.

— Завтракать, Иван Сергеевич, мы не будем, а вот от чашки чая не откажемся, — произнес священник, проходя на кухню. — Ты как насчет чая, малой?

Парень в ответ только махнул рукой и скрылся за дверью ванной.

— А может, что покрепче? — вспомнив о начатой бутылке водки в дверце холодильника, спросил Иван. — За встречу, так сказать.