Век испытаний

Скорость, с которой животное его проглотило, красноречиво говорила о том, что ее не кормили дня три, а может, и больше. Отыскав алюминиевую миску, Иван налил в нее воду и поставил перед собакой.

— А где же хозяева? — Ольга осмотрелась. — Ваня, я обработаю ей рану, а ты посмотри, пожалуйста, за домом. Неужели все ушли, бросив собаку на голодную смерть?

Став на колени, Ольга сняла с собаки ошейник и принялась состригать грязную шерсть с запекшейся кровью, а Иван не спеша двинулся вокруг дома. Тело мужчины он заметил посреди огорода — через высохшие стебли кукурузы ярким пятном отсвечивала его синяя рубашка. Крупный осколок снес несчастному пол головы так, что красно-серое месиво внутренностей черепной коробки вывалилось на сухую землю, став лакомством для бездомных собак и другой живности, которая обитала на окраине города. Рядом с трупом лежала грязная матерчатая сумка с разбитыми бутылками, остатками вареной картошки и несколькими луковицами. Достав телефон, Черепанов попробовал дозвониться главврачу, чтобы та сообщила в милицию и прислала машину за трупом. В трубке раздались короткие гудки, которые Ивана особо и не удивили — мобильная связь в центре города работала с большими перебоями, а здесь и подавно.

Вернувшись к Ольге, он рассказал ей о своей находке.

— Наверное, это хозяин дома, а где же сама Лузгина? — приметив в углу двора погреб, она направилась к нему. Дверь, сбитая из сучковатых досок, открылась с противным скрипом, и в нос Ольге ударил спертый воздух давно не проветриваемого помещения. Наклонившись вперед, она крикнула в темноту:

— Хозяйка! Есть кто живой?

Не дождавшись ответа, Ольга уже хотела закрыть дверь, но собака, до этого сидевшая посреди двора, вдруг рванулась вперед и скрылась в темноте погреба. Достав карманный фонарик, Черепанов двинулся вслед за ней. Неожиданно для него погреб оказался довольно глубоким — скользкие от сырости ступеньки уходили все ниже и ниже, а самого дна так и не было видно. Наконец, он увидел деревянные бочки, какие-то ящики и мешки, а вдоль стен пустые стеллажи, на которых, по-видимому, раньше красовались многочисленные и разнообразные банки с домашней солкой.

— Ничего себе! Да здесь настоящее бомбоубежище! — Ольга спустилась вслед за Черепановым и, оглядываясь по сторонам, испуганно прижималась к его спине. При этом она зажимала нижнюю часть своего лица носовым платком. Запах сырости, сгнивших овощей и, самое главное, человеческих экскрементов затруднял дыхание. Черепанов вспомнил Афганистан — точно такая же вонь стояла в схронах моджахедов, которые неделями прятались от советских солдат в ожидании своих караванов с оружием или наркотиками. Обнаружив такое убежище, они «проветривали» его экстремальным способом — парой ручных гранат, брошенных в темноту ямы.

Иван натянул на нос ворот рубашки и медленно повел лучом фонаря сначала в одну сторону, потом в другую. Фигуру женщины первой заметила Ольга — Иван почувствовал, как вцепились ее пальцы в его плечо. Та сидела на сдвинутых вместе ящиках среди груды какого-то тряпья и, медленно раскачиваясь, безучастно смотрела перед собой. Вокруг нее были разбросаны пустые бутылки из-под водки, банки от рыбных консервов и множество комков разорванных газет. Грязными пальцами она и сейчас продолжала рвать на мелкие кусочки бумагу и со злостью бросать их перед собой. При этом она что-то еле слышно бормотала. Иван прислушался.

— Возьмите, возьмите деньги, только не трогайте меня. Уходите! Слышите? Я вас прошу, оставьте меня. Уходите! — Глянув на Ивана безумными глазами, женщина пошарила рукой в груде тряпья и, достав оттуда стеклянный стакан, протянула его к Ольге. — Он злой, а ты добрая. Налей мне водочки, очень тебя прошу. Я тебе и денежку дам. Налей хоть глоточек.

Жалобно завывая, она оторвала несколько кусков газеты и протянула их Ольге. Та, выйдя из-за спины Ивана, попыталась приблизиться к женщине.

— Хорошо, дорогая, я налью. Но для этого нужно подняться наверх. Вы давно были наверху? Там тепло, там солнышко. Пойдемте со мной.

Ольга говорила это тихо, обращаясь к женщине, как к маленькому ребенку. Но ее слова вызвали неожиданную реакцию. Женщина бросила в Ольгу стакан, и, вскочив, забилась в самый темный угол подвала.

— Нет! Я не пойду! Там взрывы, взрывы. Они хотят меня убить, они стреляют в меня. Оставьте меня! Слышите? — Лузгина, а судя по всему, это была она, на секунду замерла, к чему-то прислушиваясь. — Летит. Слышите? Это летит снаряд. Нужно прятаться. Не стойте! Прячьтесь, прячьтесь.

Она бросилась к своим ящикам и с головой укрылась валяющимся там тряпьем.

— Тяжелый случай, — Ольга повернулась к Ивану. — Шизофрения. Водка и война сделали свое дело. Ты милицию вызвал?

— Нет еще. Связи нет. А с этой что будем делать?

— Ну, с ней, я думаю, особых проблем не будет, — шепотом сказала Ольга — Я кое-что придумала. Ты говорил, что возле убитого мужчины видел бутылки? Набери в одну из них немного воды и принеси сюда.

Идея Ольги сработала. Увидев бутылку с прозрачной жидкостью, Лузгина затряслась от нетерпения и безропотно вышла из подвала во двор. А здесь, пока она щурилась от солнечного света, Ольга сделала ей укол снотворного.

— Звони Анне Сергеевне, пусть присылает наряд милиции и кого-то из наших, не оставлять же ее здесь?