Планшет с бумагами лежал на кубе-контейнере, и марсианке пришлось наклониться, чтобы поставить роспись. Выводя свои инициалы, капитан внезапно ощутила болезненный укол в шею.
— Ай! — вскрикнув больше от неожиданности, чем от боли, девушка прижала ладонь к шее.
— Что-то случилось, мисс? — спросил один из ремонтников.
— Меня… укусил кто-то. — Аэлита обернулась к старшему технику и увидела, как тот прячет в карман авторучку. Минуточку… но он ведь отдал свою ручку ей, чтобы девушка могла расписаться. Разве нет?
— Значит, придётся пригласить сюда ещё и блохобоев, — покачал головой мужчина. — Наверное, предыдущие пассажиры занесли каких-то кровососов. Мы прежде возили беженцев.
— А что вы… — Аэлита подняла руку и поняла, что забыла вопрос, который хотела задать ремонтнику. У неё закружилась голова, снова задрожали пальцы — как после изматывающего боя и сильных перегрузок. — Простите, мне надо присесть. Я…
Безо всякого предупреждения ноги марсианки сделалась ватными, и она рухнула на колени. Попыталась ухватиться за контейнер, однако и руки отказались слушаться, пальцы безвольно соскользнули с пластиковой обшивки. От удара виском о пол в глазах потемнело, веки тут же опустились сами собой. Но девушка была ещё в достаточно ясном рассудке, чтобы услышать как сквозь вату голос старшего техника: «Есть. Быстро, пакуем груз и на выход. Проверьте коридор». Аэлиту перевернули на спину, и она почувствовала, как одна пара чужих рук торопливо расстёгивает пуговицы её рубашки, а другая стягивает с неё шорты. Тут, наконец, девушка поняла, что происходит — слишком поздно, чтобы хоть что-то предпринять. «Чёртов отпуск. Не надо было ехать…» — с какой-то совершенно детской обидой подумала она, прежде чем отключиться окончательно.
Аэлите доводилось просыпаться в кабине собственного истребителя, на стуле в приёмной медика, на полу ангара, на ящике с ракетами, на раскладушке не по размеру, даже в окопе, но это пробуждение стало, пожалуй, самым неприятным на памяти марсианки. Потому что проснулась она совершенно голой и едва ли не свёрнутой в рулон — так, что подбородок упирался в колени. Вокруг было темно и душно, а когда лётчица попытался выпрямить ноги, то обнаружила, что находится в чём-то вроде очень небольшого ящика. Узилище оказалось настолько тесным, что Аэлита, не связанная и не скованная, всё равно могла шевелить только пальцами — о том, чтобы разогнуть спину или хотя бы вскинуть голову даже речи не шло. На несколько секунд её охватила настоящая паника — но прошла, как только из головы выветрились остатки сна. Стоило девушке вспомнить, что с ней произошло перед потерей сознания, как страх уступил место обиде и стыду.
— Это… нечестно! — вслух пожаловалась марсианка, обращаясь к собственным коленкам. — Шпионы должны заниматься другими шпионами, и не лезть к обычным людям!
В том, что её похитили имперские агенты, капитан не сомневалась. Как и в том, что всё из-за проклятых агитационных плакатов. Будь дело в её боевых навыках, имперцы просто убили бы мешающую им лётчицу. Но Аэлита никогда не переоценивала себя — у Федерации имелось множество куда более умелых асов. Просто они-то были, надо полагать, не такими… молодыми и красивыми. И не с такой образцовой биографией. А может… её и убили? Вернее, убивают прямо сейчас особо изощрённым способом? Девушка прислушалась к своим ощущениям. Опять хотелось пить, ещё сильнее чем прежде. Болели суставы, ныла спина, кололо в больных рёбрах, голова и вовсе раскалывалась. Между ног ощущался какой-то посторонний твёрдый предмет, о котором девушка поначалу старалась не думать, однако теперь поняла, что это просто мочеприёмник, как старом скафандре. Дышать становилось всё сложней, но вскоре у виска Аэлиты что-то зашипело, и воздух сделался чуть свежее. Стало быть, в контейнере есть система жизнеобеспечения. Нет, это всё-таки похищение. Её усыпили, раздели, упаковали в контейнер, а контейнер… выбросили в космос? Потому что внутри ящика царила невесомость.
— Ну и что теперь делать? — спросила у своих коленок Аэлита. Те промолчали, и девушка в наказание почесала о них нос. Её всё ещё снедали стыд и обида. Если бы она что-то заподозрила чуть раньше, то могла бы… ну, хотя бы попытаться… что-то сделать. Постоять за себя. Не зря же она столько времени посвящала тренировкам по рукопашному бою. И всё — зря. Один неожиданный удар в спину, и она столь же беспомощна, как какая-то сказочная принцесса из книжки с картинками. Попытка выбраться из контейнера — это просто самоубийство. Тоже вариант, но его стоит оставить на самый крайний случай. А что ещё? Да ничего, пожалуй. Самый реалистичный вариант действий — дождаться, когда контейнер поднимут на борт имперского корабля и откроют. После чего врезать с ноги первому поднявшему крышку, выскочить наружу и… погибнуть в бою, на худой конец. Отец Аэлиты был верующим человеком, и, хотя мать и дочь его взглядов не разделяли, с детства юная марсианка приобщилась к некоторым догматам веры. В частности, она знала, что суицид суициду рознь, и вариант «броситься с голыми руками на отряд автоматчиков» почему-то за грех не считается. Однако следующий час ожидания развеял последнее иллюзии девушки — хоть она и пыталась немного шевелиться, все мышцы безнадёжно затекли. Какое там устроить драку — она и встать-то сама, пожалуй, не сумеет.
Устав измышлять бесплодные планы побега, капитан принялась коротать время иным способом — считая в уме яблоки. Знакомый землянин однажды сказал ей, что это неправильно, и считать нужно овец, но как выглядят живые овцы Аэлита понятия не имела, а вот в яблоках разбиралась неплохо и могла даже перечислить полсотни сортов по памяти. В конце концов, она родилась в садовой колонии, а родители её были агротехниками. Когда воображение юной марсианки заполнилось яблоками по самую крышечку, контейнер обо что-то ударился.
— Ага, — сказала девушка и принялась усиленно разминать пальцы.
Снаружи послышалось глухое клацанье, после чего капитан ощутила движение. Летучую тюрьму буксировали. Десять минут спустя Аэлиту вжало боком в одну из стенок — ящик вошёл в поле искусственной гравитации. Знакомо зашипела система вентиляции, выравнивая давление, и крышка наконец открылась. Хлынувший в контейнер яркий свет ослепил лётчицу, по щекам покатились слёзы. Прежде, чем Аэлита успела проморгаться, её схватили за плечи, грубо выдернули из ящика, поставили на ноги. Острая боль вспыхнула в пояснице, в суставах, даже между ног — мочеприёмник вышел из тела болезненным рывком. Закружилось голова, к горлу подступил горячий комок. Марсианка закусила губу, чтобы сдержать крик и подавить тошноту. Ещё раз сморгнув, огляделась.
Она стояла посреди маленького ангара для служебных челноков, поддерживаемая под локти двумя солдатами в имперской форме. Кроме них в помещении присутствовали лишь ещё трое мужчин. Один из них, немолодой и седеющий, носил мундир старшего офицера имперского флота. Другой, лет тридцати пяти на вид, щеголяющий маленькими аккуратными усиками, оказался майором палубной авиации. Наконец, третий был гражданским. Нет, он тоже носил флотский китель с контрпогонами фрегат-капитана, однако мундир сидел на нём как на корове седло. Не то, чтобы Аэлита не видела в детстве ездовых коров, когда отец брал её с собой на Землю, но на тех как правило ездили без седла, подложив только одеяла в несколько слоёв. Майор и седеющий космонавт выглядели слегка ошарашенными, гражданский — чрезвычайно довольным. Смерив дрожащую, пошатывающуюся Аэлиту хмурым взглядом, космонавт повернулся к гражданскому и с тщательно выверенной каплей яда в тоне полюбопытствовал:
— Голая женщина. Это тот сверхсекретный груз для Службы имперской безопасности, ради которого нашей оперативной группе пришлось устроить рейд по федеральным тылам? Надеюсь, вы можете объясниться, агент Шмидт. Потому что иначе капитан запакует вас в этот освободившийся ящик и выкинет в шлюз.
— Это не просто женщина, коммандер Рубен, — медленно произнёс майор-лётчик. Удивление прошло, и теперь усач таращился на юную марсианку как зачарованный. — Это капитан Аэлита Линь Цао, командир эскадрильи «Воздушных пиратов». Той самой, с которой мы бодаемся уже почти полгода.
— Совершенно верно, — кивнул агент Шмидт с широкой улыбкой. Как и офицеры, он говорил на лоу — «низком» диалекте имперского, который Аэлита неплохо понимала. — Наши люди взяли её по пути в тыл, во время увольнительной. Можно было и убрать, но капитан Линь Цао не только хороший пилот, но и фигура федеральной пропаганды. Она нам очень пригодится живой.
Он шагнул к Аэлите и сказал, чуть вскинув подбородок:
— Капитан, с этого момента можете считать, что находитесь в плену у Империи.
ebooksa